Сказки балерин-прим(СИ)

Мы - высшая форма творения живой Природы - прима-балерины! - Брунхилда остановилась около золотого "Мерседес"а, задумчиво рисовала гвоздиком причудливые цветы на капоте автомашины шейха, искала себя в живописи. - Правду надо искать; Истина вытравит в нас нарождающуюся спелость, поэтому - останемся вечно молодыми и прыгучими.

Вернемся в Большой Театр, упадем на сцене, затем подпрыгнем, поднимем ножки выше головы - стволы пушек.

Пусть миллиардеры за нами бегают, спотыкаются и ломают ноги в волчьих ямах и капканах, а мы - озаренные балетом - будем смеяться, убегать:

"Догони-ка, миллиардер! Догонишь - я твоя!"

- Конечно, лучше стоять на сцене с поднятой выше головы ногой, чем рыскать в Космосе! - Гретэль согласилась и за добрый совет мягко поцеловала Брунхилду в мраморный лобик, не так - как мертвецов целуют, а - с весенней любовью.

- В Театре много денег и поклонников; ад у фанатов под ногами, а в карманах - золото! - Хилда поцеловала Брунхилду в левую щеку!

- В Большом Театре нет пугающего Космоса, в котором я впадаю в отчаяние и чувствую себя колобком! - Катарина лизнула Брунхилду в правую розовую щечку - эталон женственности.

- В театре карлики ведут себя пристойно, золотыми грабельками не пятнают честь прима-балерины! - Эльза вскрикнула, расправила руки-крылья и жадным поцелуем благодарности впилась в губы Брунхилды.

- В Большом Театре можно в одной огромной - поле ей имя - кроватке спать! - Эрна согласилась, вздрогнула - робела козочкой перед питоном, но набралась храбрости и с благодарностью поцеловала Брунхилду в левую грудь - цветок лотоса.

- Дома, в Театре я не боюсь обнаженная купаться в шампанском, не трясусь от страха, не вижу в каждом Принце молоток и гвозди, - Гертруда нежно прикоснулась губами к правой груди Брунхилды, перевела дыхание и засмеялась серебряно.

Девушки подхватили серебряно-шелковый смех, и пустились в пляс - рыбки на фоне горностаевой мантии.

РЕЖИССЕР И СЕМЕРО ПРИМА-БАЛЕРИН

Жил, золото добывал девяностолетний режиссер, хореограф, и дрессировал он семерых прима-балерин; любил, потому что - старый, а у прима-балерин молодость вулканом бурлила в белых изнеженных телах: нет меха на теле балерин, а грязь не пристает к целомудренным танцовщицам.

Однажды, собрался хореограф в банк за золотом, собрал прима-балерин на сцене и поучал их - голос старческий - лесопилка ржавая.

- Милые мои целомудренные красавицы, нет на вас кометы!

В банк поеду за золотыми монетками для вас; любите вы золото, купаетесь в золоте, а на ночь монетки золотые на очи кладете - для смеха: у черни медные монеты на глазах, а у вас - золотые.

Вы без меня берегитесь нищих поклонников, особенно - альфонса Волкова!

Многих прима-балерин он совратил, оставил нищими матерями-героинями.

Если альфонс в наше царство попадет, то обворует вас, всё ваше золото - которое я вам передал - отберет обманом, а вас - продаст на гастроли в Турцию, море в снегу увидите, когда в Турции по сто балетов в день на столиках в кабаке отпляшите без трусов.

Альфонс часто прикидывается Принцем в чалме, но сейчас вы его узнаете - нет у него Белого Коня, потому что - нищий альфонс, даже капли дождя не задерживаются на его губах.

Прима-балерины засмеялись, розовели в смущении, щипали друг дружку за выпуклые ягодицы, робели, как в бассейне с шампанским:

- Милый наш спонсор без отличительных мужских признаков!

Мы - девственницы, целомудренные, морально-устойчивые балерины!

Многие поклонники нищеброды хотели нас обмануть, получить бесплатно то, что огромных денег стоит - золотую гору.

Нищеброда, фальшивого Принца от миллиардера мы отличим легко, даже ногу не поднимем выше головы для нищего, потому что в наших поднятых ножках - наша честь.

Заблеял старый козёл хореограф и отправился на золотом "Ролс-Ройсе" в банк; качал головой, открывал окошко автомобиля, заигрывал с девушками на остановках общественного транспорта, бросал под ноги красавицам мелочь и загорался летней Звездой, когда наблюдал прелести девушек, склонившихся над монетками.

Не успели прима-балерины сплясать "Белого лебедя", а в театр уже стучит кто-то, кричит, что у него сезонная контрамарка на все выступления, а затем сменил тему, перешел с гороха на овес:

- Впустите меня в свою жизнь, прима-балерины!

Я - Принц миллиардер, принёс каждой из вас по дорогущему подарку - сто верблюдов в каждом подарке!

Мне одному грустно в золотых дворцах и на платиновых яхтах, тоскую, вою по ночам в холодной постели, а в моём Театре пусто, нет прима-балерин, которых озолочу, возвеличу, поставлю вровень с президентами.

Но ушлые прима-балерины по слабому неуверенному голосу поняли: не гордый самодостаточный и состоявшийся Принц за дверью Театра, а - робкий нищеброд, калика перехожий, потрепанный альфонс, с которого даже шерсти клок не содрать, потому что - плешивый, завопит о пропаже, за пятьдесят копеек удавится.

- Не слышен звон золотых монет, не проникает свет бриллиантов сквозь щели в стене театра!

Голос у тебя не оперный, а - подхалимский, ласковый; лебезишь, подластиваешься к нам, калика перехожий.