И не просто аферист – кровопийца, террорист.
Заслужил давно острог, но не буду слишком строг,
Рассчитается с казной – отпущу живым домой.
После пыток и купец убедился, наконец,
Что увидит белый свет, лишь вернув кордебалет.
Козырять не стал отвагой, он, оформив все бумаги,
Произвёл расчёт с казной и отправился домой.
Слава Богу, до войны не дожили две страны.
Заключив с соседом мир, Берендей устроил пир.
Ели, пили, говорили, опьянев, посуду били.
Как умели, веселились – протрезвели, прослезились.
Прохватил царя понос, в туалете, заткнув нос,
Без сна сутки просидел, от натуги полысел.
Царь кряхтел, дела стояли, а бояре в ДУМЕ спали.
Царь, устроив им аврал, с унитаза заорал:
– Чем вчера меня кормили? Чем поили, чем травили?
Где мои спецслужбы были? Или долг свой позабыли?
Может, хуже, продались, служить недругу взялись?
Сколько раз я вам твердил, что родной продукт мне мил,
Вражьих кур окорока – смертный яд для старика!
Всем теперь, надеюсь, ясно, что тянуть дальше опасно.
Когда нет своей еды, ждать недолго до беды.
Я и царь, я и стратег – один думаю за всех:
Каждый день вставал чуть свет, всё искал причину бед.
Понял, скатерть-самобранка нынче нам важнее танка!
Мудрецов ко мне созвать, усадить изобретать.
Пускай каждый спозаранку собирает самобранку,
Чтоб могла кормить, поить, а потом посуду мыть.
У бояр открылись рты: – Как решения просты!
Теперь видим, что не зря люди славят ум царя!
Царь, зардевшись от похвал, громким залпом их прервал.
Для носов элитных, знатных, запах был не из приятных.
Те, кто рядышком стояли, носы шапками зажали.
Что стоите, заткнув нос? Туалет – не сад из роз,
Этот запах мне родней, но, поверьте, не милей.
Чтобы был от трона прок, переделайте в горшок!
Знали все, что у царя слово сказано не зря.
Хочешь голову сберечь – в спор не лезь, зря не перечь.
Даже то, что вы правы, не вернёт вам головы.
Думцы ждать беды не стали, в ответ хором закричали:
– Потерпи, в недельный срок с вентиляцией горшок
Так упрячем в царский трон, что не виден будет он.
Взвыл от злости Берендей: – Не жалеть, – кричит, – плетей!
Не смотря на чин, пороть – от битья умнеет плоть.
Тот, кто это понимает, битого – на двух меняет.
Знает – лучшая элита та, что лично царём бита.
Кулака его боится, потому и шевелится.
Царедворцы без работы царю лишние заботы.
Как начнут мутить народ – жди в стране переворот.
Генералы до могилы должны в битвах тратить силы.
Никогда вояка бравый, заслуживший чин и славу,
На покой, даже с почётом, не пойдёт своей охотой.
Честолюбцев губит страсть: любят деньги, лесть и власть.
Пока слава и почёт, кто на пенсию пойдёт?
Царь науку править знал, компромат на всех держал.
Главный царский прокурор – первый взяточник и вор,
Берендею угождал, гнева царского не ждал.
Как прикажет, так судил, потому спокойно жил.
Царедворцы с ног сбивались, угодить царю старались.
Тех, кто грел без пользы лавку – он с позором гнал в отставку.
Всех любивших в ДУМЕ спать мог и лично попинать,
Чтобы храпом не мешали, бояр с мысли не сбивали.
И боярин в душе раб, когда правит им сатрап:
Спину гнёт, поклоны бьёт, забыв совесть, льстит и врёт.
Потеряв в элиту веру, к сыну царь послал курьера:
– Разыщи, скажи: Иван, отец – царь, но не тиран.
За капризы и проказы не порол тебя ни разу.
Никогда не угрожал, делом зря не загружал.
На денёк оставь принцесс, садись в быстрый мерседес,
Поезжай искать лекарство. Привезёшь – возьмёшь полцарства,
А случится – царь умрёт, жить не сможешь без забот.
Сын не стал отцу перечить, будучи скупым на речи,
Тихо буркнул: – Это так! – И, заправив полный бак,
Полетел, нажав на газ, выполнять отцов приказ.
В темноте с дороги сбился, у кафе остановился,
Отдохнуть, перекусить, о дороге расспросить.
Полчаса всего сидел, чай попил и пиццу съел.
Расплатился, улыбнулся, к мерседесу повернулся,
А того простыл и след, взвыл Иван: – Машины нет!
Распоясались бандиты! Видят, царский сын без свиты,
И решили обокрасть, ослабела в стране власть.
Получу свои полцарства, всех воров лишу гражданства,
Уважать заставлю трон, право, собственность, закон,
А бандитов накажу – сидеть на кол посажу.
Пока Ваня матерился, людской наглости дивился,
Собралась толпа зевак – посудачить любит всяк:
Испытаешь горе сам – будешь знать, как тяжко нам!
Не позорься, не проси, на весь свет не голоси.
Ездил лихо, с ветерком – походи, как все, пешком.
Показал Иван народу, что плевал он на невзгоды,
Хоть и царским был сынком, пошёл с песнями пешком.
Песня путника в походе веселит и при народе,
И в отсутствие людей, с нею всюду шаг бодрей.
Для певца светлее ночи, горы ниже, путь короче,
Волны моря голубей, а сердца людей добрей.
Бедный – ковш с водой подносит, кто богаче, за стол просит,
Тот, кто пляшет и поёт – никогда не пропадёт.
Много песен Ваня спел, резво шёл, не зря потел.
Путь-дорога не петляла, чем могла, тем помогала.