Сказки Бернамского леса (СИ)

— Это мы уже выяснили, — филид устало потер переносицу. — Я спросил кто, по-твоему, сотворил сейд?

Еще никто никогда не спрашивал ее мнения. И это вызывало скорее страх, чем гордость. Страх ошибиться. Ведь ценой ее ошибки могла стать чья-то жизнь.

Трейлл, словно почувствовал ее сомнения. Мягко коснулся руки и подбодрил:

— Не бойся, я не побегу брать под стражу первую же товарку на которую ты укажешь.

Корвин еще раз посмотрела на нитку. Повертела ее между пальцев, потерла узел, и наконец задумчиво произнесла:

— Я вообще сомневаюсь, что этот науз дело женских рук. Нить груба и неравномерна по всей длине. В узел влито очень много сил, но сам он… нет, не то, чтобы не ровный, да и выполнен вроде аккуратно, только вот там, где нить должна поверху идти, она вниз уходит. От того весь сейд в молоко. Странно вообще, как таким убить вышло.

— Действительно странно, — филид убрал науз в поясную сумку, — был бы это первый узел и первая смерть, я бы тоже подивился. Но ты права все указывает на работу сейдмана. Грубую, но от этого не менее эффективную. Не знаю, что он замыслил, но пока я не найду его — ты в опасности. Во-первых, деревенские не отступятся. Во-вторых, боюсь, что колдуну нужен был не несчастный мальчишка, а ты. Не знаю, может, он надеялся, что деревенские не посмеют учинить самосуд и повезут тебя в Бренмар или не ожидал моего появления… Ведь ты слышала, что по всей Альбе пропадают сейдконы? Думаю, ты должны была стать следующей.

Корвин стало зябко. Она обхватила себя руками. Да еще и от притихшей Кам шла волна отчаяния и жгучей вины. Все это лишало душевных сил. Хотелось укрыться с головой колючим шерстяным пледом, да так и лежать, не высовываясь, пока беда не рассосётся сама.

Отец еще о чем-то беседовал с филидом, а Корвин, сославшись на усталость забилась в самый дальний угол своей кровати, свернулась калачиком и заснула.

А вот Кам не спалось. Боль событий прошлого сковала сердце холодным обручем. Горькие мысли пробивали себе дорогу, обтачивая сиду капля за каплей. Ей хотелось уснуть, уйти в забытье, не открывать глаза, а остаться где-то глубоко внутри Корвин, но быть королевой туатов темной стороны луны, это не только честь, но и ответственность. В первую очередь за свои деяния.

Воспоминания прорвали плотину и хлынули как весеннее половодье на реке.

«Может ли такое случится? Почему бы и нет? Вместе с проклятьем ему досталась вся моя магия, вся моя сила. Сколько лет прошло с того дня? Двадцать? Больше? Во что может превратиться человеческое существо, изуродованное материнским проклятьем и лишенное родительской любви? Я хотела покарать короля. Но месть — это оружие без рукояти. Потому мои руки опять в крови, на сей раз несчастных ведьм. Вина, которых лишь в том, что они попались чудовищу на глаза. Нет… можно, конечно, считать, что Корвин сделала меня мягкой, но не потому ли мать-Луна дала мне второй шанс? Не для того ли я заперта в теле молодой ведьмы, чтобы хромую на обе ноги судьбу поправить? Не мой ли вирд остановить чудовище, которого я сама однажды и создала? Да будет так… А значит нужно спрятать гордыню и навести девчонку с филидом на след Темного лэрда.»

X

На следующий день разыгралась буря, волей своей заперев всех по домам. Корвин, поглядывая на гостя села за станок, отец чинил ловчие сети, то и дело угрюмо поглядывая то на гостя, то в верх. Там, запертые на чердаке выл пес, и не умолкая каркал ворон. Все это вкупе с воющей метелью навевало суеверный ужас.

Филид же словно не замечал творящейся вокруг вакханалии. Он разложил на столе карту, листки пергамента, почти прозрачные от того сколько раз с них соскабливали и вновь заносили записи. Достал чернильницу, перо и странный инструмент, похожий на маленькую рогатку. Зажег одну из сальных свечей и принялся отмерять что-то на карте. Чем дольше он сидел, тем задумчивее становился взгляд его.

Наконец Корвин не выдержала и села рядом. Трейлл Денинсон сначала недоуменно посмотрел на нее, а потом развернул карту.