Сказки братьев Гримм

Жил-был однажды старый король и заболел, и пришло ему в голову: «Видно, лежу я на смертном одре и не подняться уж мне с него». Тогда сказал он: «Позовите ко мне моего неизменно верного Иоганна!» Этот Иоганн был его любимый слуга и так назывался потому, что всю жизнь служил ему верой и правдой. Когда же тот явился к постели короля, король сказал ему: «Вернейший Иоганн, я чувствую, что мой конец приближается и нет у меня никакой иной заботы, кроме заботы о сыне; он еще совсем юн и не всегда сумеет жить по разуму, и если ты мне не обещаешь наставить его всему, что он должен знать, да не захочешь быть ему опекуном, то мне не придется закрыть глаза спокойно». Тогда отвечал верный Иоганн: «Я его не покину и буду служить ему верой и правдой, хотя бы пришлось за то поплатиться жизнью». На это король сказал: «Ну, значит, я могу умереть спокойно и с миром, – и затем продолжал: – После моей смерти ты должен ему показать весь замок – все покои, залы и подвалы и все сокровища, какие в них хранятся; но самого крайнего покоя в длинном коридоре ты ему не показывай – того, в котором сокрыто изображение королевны с золотой крыши. Как только он увидит это изображение, он воспламенится к королевне страстной любовью – пожалуй, еще в обморок упадет, – да из-за нее во всякие опасности полезет… От всего этого ты обязан его оберечь». Верный Иоганн еще раз поклялся старому королю, что исполнит его завет, и тот стал мало-помалу затихать, склонился головой на подушку и скончался.

Когда старого короля схоронили, верный Иоганн рассказал молодому королю о том, в чем он поклялся его отцу на смертном одре, и добавил: «Все обещанное ему выполню добросовестно и буду тебе так же верно служить, как служил ему, хотя бы мне то стоило жизни». Когда же обычное время скорби минуло, верный Иоганн сказал королю: «Ну теперь пора тебе осмотреть все, что ты унаследовал: я покажу тебе весь замок отца твоего». И он повел его всюду, вверх и вниз, и показал ему все богатства и все дивные покои замка, не показал только одного покоя, в котором было сокрыто изображение королевны с золотой крыши. А это изображение было так поставлено, что, если отворить дверь, оно прямо бросалось в глаза; притом оно было так превосходно сделано, что его можно было принять за живое существо, и надо было сознаться, что во всем свете ничто не может быть ни милее, ни прекраснее этого женского образа. Юный король не мог, конечно, не заметить, что верный Иоганн все проходит мимо одной двери, и спросил: «Отчего же ты мне эту не отпираешь?» – «За этою дверью, – отвечал Иоганн, – есть нечто такое, чего ты можешь испугаться». Но король сказал ему: «Я весь замок видел, а потому и желаю знать, что там за дверью». Подошел сам к двери и хотел ее отворить силою. Тогда верный Иоганн стал его удерживать и сказал: «Я отцу твоему перед его кончиною обещал, что ты не увидишь скрытое в этом покое; я знаю, что и тебя, и меня это могло бы повести к великим бедствиям». – «О нет! – отвечал юный король. – Если я не проникну в этот покой, то я, наверно, погибну: я и день и ночь буду жить в вечной тревоге, пока своими глазами не увижу того, что там скрыто! С места не сойду, – так и знай, – пока ты мне не отомкнешь этой двери!»

Тогда верный Иоганн увидел, что решение его непреклонно, и с великой скорбью и тяжкими вздохами выискал в толстой связке заветный ключ. Отомкнув дверь, он поспешил войти первый и думал прикрыть изображение, чтобы оно не бросилось в глаза юному королю. Но все было напрасно! Король приподнялся на цыпочки и глянул ему через плечо. И, как только увидел он изображение красавицы-королевны, которое было прекрасно и притом все блистало золотом и драгоценными камнями, так и грянулся в обморок. Верный Иоганн поднял его, снес на постель и стал тревожиться: «Вот, мол, стряслась беда! Господи Боже, что из этого выйдет?» И стал помаленьку отпаивать королевича вином, пока тот совсем не пришел в себя. Первым словом королевича было: «Ах! Кто эта красавица?» – «Это королевна с золотой крыши», – отвечал верный Иоганн. «Моя любовь к ней так велика, – сказал юный король, – что если бы у каждого листка на дереве был свой язык, то и все они вместе не могли бы выразить моей любви; жизнь свою я посвящу на то, чтобы добиться ее руки. Ты мой вернейший слуга, и ты мне должен в этом деле помочь».