Сказки чужого дома

– Я уйду… – Ева не услышала себя, облизнула губы и повторила громче: – Я уйду, ло Краусс! Прямо сейчас! Это все глупо, я не хотела вас убивать, но вы рисковали из-за меня, вам могло достаться от кого-нибудь главного, пускай вы командир этой… Алой…

– Достаться от кого-нибудь… главного? А он есть, Хава? Хоть где-нибудь? О… если так, нам всем скоро несдобровать.

Что-то безумное было в этой интонации. Ева, потянувшаяся было к офицеру, быстро отпрянула. Она осталась сидеть, глядя на его взлохмаченные волосы – седые пряди, темные и одну-единственную красную, заметную сейчас особенно отчетливо.

– Откуда она у вас?

Ева не понимала, зачем спросила об этом, зачем провела по красной пряди самым кончиком указательного пальца, тут же отдернув руку.

– Мы спорили с курсантами по поводу занятного вопроса, связанного с мирозданием. Недавно я проиграл. – Краусс наконец поднял голову. Странно, но он улыбался, хотя улыбка была желчная и натянутая: – Интересно спорить с теми, кто еще не знает жизни. Еще интереснее проигрывать. Задумываешься, много ли знаешь сам.

– Мне иногда кажется… никто никогда ничего не знает. Всякий раз всё по-новому. Из-за какой-либо случайности.

Краусс издал глухой смешок.

– Забавно, Хава. Так я и проиграл спор. История повторяется. Прямо сейчас.

– Тогда почему вы идете к нему? Та история закончилась плохо…

Он покачал головой.

– История не закончилась. Но лучше… расскажи мне про свою сестру.

Ева мало что могла поведать ему. Повествование умещалось в несколько предложений. Она обидела Хаву, Хава исчезла, Ева пошла следом и украла ее мечту. Что делать с мечтой, что делать с сестрой, – не знала. На всякий случай, тише и тверже, девочка добавила в конце:

– Поверьте. Я ничего не знаю о вашем Звере и заговоре. И вы не представляете, скольких офицеров я пропустила, когда ждала у Башен. Я подбежала к вам, потому что у вас… – она запнулась и потупилась, – были добрые глаза. Я глупая, да? Я именно это скажу дознавателям… если меня начнут допрашивать.

Офицер сидел неподвижно и прямо. Было страшновато, но Ева все же решилась: подползла поближе и обняла его, уткнулась макушкой в грудь. Она не стала ждать, обнимет ли он ее в ответ или оттолкнет. Ева отстранилась, едва он шевельнулся, и натянуто улыбнулась, свешивая с кровати босые ноги:

– Вещей у меня почти нет, так что я быстро…

Она не успела закончить. Краусс снова сжал ее предплечье.

– Раз ты не желаешь оставаться… думаю, тебе стоит поехать со мной.

Ева дернулась, и хватка стала крепче. На коже должен был остаться след. Она попыталась убедить себя, что ослышалась, и потерянно спросила:

– На… Травлю?

Офицер осклабился. Ева в который раз увидела то, что с самого начала пугало ее, – как быстро теплый взгляд становится холодным. Как обозначаются жесткие складки возле рта. И как что-то неуловимо меняется во всей осанке.

«Краусс сумасшедший. Говорят, он посмотрел Зверю в глаза».

– Да-да. Заодно проверим, хватятся ли тебя на той стороне. Это интереснее, чем допрос.

– Но…

– Не бойся. Я не повезу тебя как арестованную. Ты наденешь форму.

Взгляд прожигал насквозь. Ева почувствовала озноб. Она покачала головой, потом упрямо ею замотала. Впрочем, это вряд ли могло что-то изменить.

– Я плохо дерусь! Я не готова! И я…

– Не хочешь выступать против своих?

– А вы хотите, чтобы кто-то выступил против кого-то? – Ева не ожидала, что задаст этот вопрос. Она успела заметить: Краусс дернулся, будто от оплеухи. Тут же он выпрямился и поджал губы:

– Я не разбрасываюсь пушечным мясом. Я буду с тобой. Но…

– Не хочу, – прошептала она. – Я…

– То, что ты увидишь, многому тебя научит.

– Так нельзя!

Уголок его рта слабо дрогнул, пополз вверх. Ева боялась этой улыбки. Открытой, но ледяной. Как и взгляд его глаз.

– Я пришел сюда, чтобы свернуть тебе шею, пока ты спишь. Еще не поздно.

– Вы же… шутите?

– Нет, милая ле. Согласись, предатели заслуживают смерти. Предатели, которых мы успеваем полюбить, – смерти мучительной. А я привязался к тебе… так что не серди меня.

Он встал. Ева схватила его за край мундира:

– Подождите! Лучше просто допросите меня!.. Вы поймете, что я не лгу, пусть там будут лавиби, пусть пытки, и…

Краусс перехватил ее запястье. Ненадолго удержал, провел большим пальцем по тыльной стороне ладони и вновь улыбнулся. В какой-то степени улыбка даже была теплой. Только это уже не успокаивало.

– Я почти верю тебе. Но моя вера дорого стоит.

Она опустила руки, кивнула и крепко сцепила пальцы в замок. Неожиданно Краусс подмигнул:

– Не забудь сделать вид, что я действительно с тобой попрощался. Как ни печально, иначе они решат, что мы что-то скрываем, и могут начать болтать. До встречи.

Он вышел прочь. За окном было почти светло.

2. Зрелище

Перед глазами расплывалась мутная пелена. Снова, в который уже раз, Тэсс подняла взгляд от купленной газеты «Син. Здесь и сейчас» и посмотрела вперед, на пустой железнодорожный путь. Теперь она начинала понимать, что видела четверть часа назад.