Сказки далеких островов и стран

— Ситти! Ты дармоедка! Нескладная ты, уродливая ты, ленивый трутень! И чего ты там возишься? Быстрей, быстрей, делай, что тебе говорят, а ну, поворачивайся! Слышишь? А то тебе не сдобровать!

И избивают они ее, и ногами пинают, и таскают ее за волосы. Удивительно даже, что не выцарапали они еще ее прекрасных глаз из зависти!

Зачастую начинали они во весь голос высмеивать Ситти.

— Посмотрите-ка, посмотрите-ка, люди добрые, на эту дурочку! Она все на море только смотрит или от неба глаз не отрывает. А то и с деревьями принимается разговаривать. Что и говорить — с ума она тронулась. Хи, хи, хи! — похихикивали они, то и дело хватая Ситти за волосы или царапая ее беспощадно.

А Ситти и вправду любила сидеть на берегу моря. Только сестры отправятся спать, — она потихоньку выберется из хижины и бежит к морю. А море шумит, волны свои расплескивает, месяц над ним серебряный светит. И плачет тогда Ситти горькими слезами, жалуется морю на свою судьбу.

Однажды, когда она так сидела на своем любимом месте в гроте Тайлиндо-Линдо, выдолбленном в прибрежной скале, вынырнула из воды золотая рыбка. Затрепетала, плеснулась в воде, снова в воздухе мелькнула, рот приоткрыла и ждет. Ситти лепешку покрошила ей, милую рыбку свою кормит и песенку напевает:

Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Завтра рису принесу,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.

С этого вечера Ситти ежедневно приносила своей рыбке мисочку риса. Рыбка росла, росла, пока не выросла большая, а Ситти с каждым днем все больше худела — ведь она свою порцию риса делила с рыбкой, и приходилось ей самой голодной оставаться.

Сестры злые заметили, что Ситти исчезает по вечерам, и решили проследить за ней. Пошла самая старшая да вернулась ни с чем, так как по дороге потеряла след Ситти. На второй день пошла средняя и также ни с чем вернулась. Наконец, шестая сестра выбралась по следам Ситти.

Тихонько прокралась она за Ситти, смотрит, как усаживается Ситти в гроте на песке, сыплет рис из мисочки в воду и напевает:

Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.

Прибежала шестая сестра домой и рассказала обо всем, что видела.

— Ах так, — всполошились сестры, — значит вместо того, чтобы работать, за хозяйством следить, она по гротам шатается, рыб нашим рисом откармливает? Нет, уж больше это не повторится, это мы прекратим!

С вечера сестры-ведьмы засадили Ситти плести циновку из волокон пальмы. — Чтобы до утра она уже была готова! — приказали они строго-настрого.

Сидит Ситти в хижине, циновку плетет, а сама горькими слезами заливается.

А шестая сестра, тем временем, отправилась в грот Тайлиндо-Линдо, уселась на песочке, сыплет из мисочки в воду рис и напевает:

Дюлюнг, Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг, Дюлюнг, Дюлюнг.

Что-то в воде плеснуло, блеснуло на солнце, и вот уже выплывает золотая рыбка, рот свой открывает, глазком своим смотрит не моргая. А ведьма-сестра тут ее и цап! — схватила рукой, убила, а потом домой отнесла. Съели сестры рыбку золотую, а косточки ее под забором закопали. Сестре Ситти ничего не сказали, ждут, что она будет делать.

На другой день вечером снова пошла Ситти к гроту Тайлиндо-Линдо. Сыплет рис из мисочки, рис белоснежный, да напевает песенку:

Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.

Спела Ситти свою песенку один раз, второй, третий, а рыбки Дюлюнг-Дюлюнг и следа не видать, не приплывает она на звуки этой песенки. «Наверное погибла она в море или далеко заплыла и больше сюда не вернется», — подумала Ситти и горько заплакала, жалуясь на свою судьбу:

Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Что ж ты сделала со мной?
Зачем в море так глубоко заплыла?
Ведь Ситти тебе, дорогая,
Рису всегда приносила.

Вернулась домой Ситти заплаканная, грустная. В хижину не вошла, там сестры ей даже поплакать над золотой рыбкой не дали бы. Села у забора и оперлась о ствол фигового дерева, посаженного еще ее прадедом. Вдруг слышит Ситти какой-то шум, какой-то шелест; ветви деревьев начали гнуться, листья — дрожать. А ведь в воздухе ни ветерка…

Месяц светит, ночь стоит жаркая и душная — как обычно.

— Дерево, дерево, старенькое мое, зелененькое мое, что сталось с тобой, почему ты так зашумело? — спрашивает его Ситти.

Зашумело фиговое дерево, зашелестело всеми своими фиговыми листьями, закачалось.