Сказки давнего времени

— Исчез он, ну и что же из этого? — думают оставшееся. Оставил он свою шапчонку, благородно отслужил господину, освободил его от злого врага, спас ему сыновей и жизнь, во время всего этого и не стало его. Иначе и не бывает!

Но не так думает старуха. Она одна только знает, как сердце ее болит по Топорку! Завопила она, причитать стала и сборище проклинает:

— Кто тебя, утеха материнская, на господское направил собрание! — и собирается, причитая, из собрания уйти.

— Не плачь, старушка, не омрачай нам праздника, — крикнул ей слуга, — вот тебе твое, — и бросил ей топорище.

Полетело топорище, в воздухе перевернулось; а старуха приняла его в объятия. А так как топорище перевернулось, то и попал в старухины объятья живой и здоровый Топорко! Рассмеялся Топорко, обнял старуху за шею, уцепился, словно репейник, и целует ее, Боже милостивый, целует! — а старухиного причитания будто никогда и не было. И когда она Топорка вдосталь наобнимала, то поправила одежду и слегка почистив ее на плече, сказала, будто никогда ничего и не было:

— Не смей ты мне, дитя, одежду пачкать. Мы еще не окончили совещания, а место мое было здесь. — И стала она подле слуги, у кресла жупана, чтобы совещание ничего не решило без нее.

Когда жупан попереобнимал сыновей, то сказал им и Топорку, чтобы рассказали они ему, как все произошло.

Жупанчики рассказали, как все было, и когда жупан понял, сколько им сделал Топорко, то спросил он малютку:

— А какую ты награду просишь, дитя?

Переглянулись жупанчики и Топорко, рассмеялись и воскликнули все в один гол ось:

— Оставь нам то окошечко в стене.

Задумался жупан, много мыслей у него в голове проходит:

— Бессмысленно было строить стены до неба, — думает он, — сохранили мне детей не каменные стены, а дыра, которую мальчик в стене пробил! Для чего мне тогда и каменные стены? Для чего стены, когда им дыра нужна?

У жупана душа широкая! Когда он даёт, то не считает; когда он думает, то благородно думает. Поднялся жупан с кресла, серебром окованного, выпрямился красный молодец под развесистой липой и громким голосом сказал челяди:

— Побегите, дворяне мои, принесите долота и молоточки, принесите гвозди и кирки, будем мы сегодня рушить стены городские. Я, жупан, сам первый камень свалю. И пошлю я четыре глашатая. Пусть они сообщать по всей жупании, пусть узнают и вельможи, и народ, что стоит сейчас белый дворец жупана, словно голубь, и под Божьей рукой; что стоить сейчас белый двор жупана, словно сердце, будто на ладони! Не защищают его ни каменные стены, ни ограды, ничего его не защищает и не охраняет, кроме одной только веры в молодцов моих.

В ответ на это из сотни уст вырвался громкий крик и разнесся по полю ровному. Кличет это челядь от радости:

— Прозреют все окна дворцовые, словно слепец, когда сбросить бельма свои!

Далеко были слышны крики. Собрался народ и горожане, принесли орудия и приспособления и в прах вокруг дворца превращают они стены и камни, которые рушатся по воле жупана.

А дед Неумойко в ущелье чихнул, потому что упало ему солнце на лицо. Вскочил дед Неумойко и тотчас увидел, как он обманут. Выбежал на поляну, а солнце уже почти на полдне. Едва лишь кое-где отдельное облачко, куда бы дед мог шагнуть, такое сегодня солнце на небе! Натянул дед скороходы, зашагал; шагает, как может быстрее, чтобы только изловить беглецов.

Но когда он уже оказался над городом, было ему что посмотреть. Конечно, дед знает, что они делают. И приятно ему, и дивится он, что рушатся стены вокруг города, — и сразу дед всем всё простил. А так как заняты все большой работой и никто на него и не глядит, то уселся он тихонько на край башни городской, спустил вдоль стены ноги в скороходах и глубоко задумался. Поглаживает он бороду и тяжко ему верить тому, что своими глазами видит: вот сам жупан камень отваливает!

— О, помирюсь я с ним, потому что вот большое он дело сделал! Но всё-таки никогда его я не пойму! — окончательно решил дед Неумойко и так, сидя, нагнулся он над пропастью у башни и хорошо стянул ремешки на скороходах, чтобы поскорее добраться до горы, где он знает каждого зверька.

Постарел жупан, подросли жупанчики. А так как жупания была очень велика, то разделили они ее на восемь жупаний, а самого сильного избрали из своей среды и поставили его королем. И правил король с братьями жупанами своими жупаниями дружно и счастливо, так что и сейчас еще вспоминают это время.

А Топорко и старуха пошли по всему королевству. Повсюду виднеются чепчик и шапчонка, и королевству этому легче было бы быть без всего другого, чем без этого чепчика и шапчонки.

Сказка седьмая Солнце-деверь [5] и Нева Невичица

I

ЖИЛИ-БЫЛИ мельник и мельничиха, и были они люди жестокого и преступного сердца. Когда царские слуги приносили молоть жито, то мельник жито смелет, никакой платы не возьмет, а еще пошлет царю подношение и только для того, чтобы угодить могущественному царю и его дочери, надменной царевне. Когда же приходили бедняки молоть жито, то мельник из двух мерок одну брал себе за плату, а иначе и не хотел молоть.