Вышел Деда-Ветрило. Только ладонью огромной своей он взмахнул – и тут же вокруг поклонились деревья. Был он большой, словно он богатырь: уши громадные, ноги громадные, руки громадные – казалось, что был он везде. Лишь чихнет где-то там, вдалеке, а здесь всех людей будто буря уносит, деревья с корнями по небу несет! Когда же спит этот Деда-Ветрило, он громко сопит, а люди спокойно гуляют – ничего не сдувает, но листья деревьев дрожат понемногу и мусор бежит по асфальту. Когда же не спит этот Деда-Ветрило и где-то поблизости ходит, все дети и взрослые шапочки носят, ведь не хочет никто свои уши продуть. А Деда-Ветрило такой!
Утром рано, когда темнота только сходит и звездочки гаснут, как светлячки, кувырком за клубком по скатерти синей катится Кот-Лежебок – и становится тут же светло. Необычный он Кот – утром рано всегда золотой, за собой оставляет сияющий хвост. Целый день этот Кот-Лежебок, свернувшись в клубок на скатерти синей, дремлет да крутится − с бочка на бочок. А к вечеру позднему Кот-Лежебок – уж не золотой, а грейпфрутовый Кот – клубком за скатерть катится, спать идет. И наступает везде темнота.
Вышел Старик-Водовод. Он на небе живет высоко, прямо в облаке. Каждый день Старик-Водовод то тут, то там на облачко леечкой льет, поливает, чтобы облачко цвело. Водичка сразу впитывается, а после вниз летит. И радуются люди на земле: водичка с облачка на огород польет, на дорожки сухие и в ведра. А как только капать все перестает – дышать везде хорошо-хорошо, всюду свежестью пахнет. Нравится людям Старик-Водовод. Любят по лужицам прыгать его.
Давным-давно, в лесу одном, поселилась великая Дева. Природы всякой Королева, она стоит сто лет в земле, укрывшись косами своими. А в косы девы вплетены: весной – цветы, а летом – листья. Стоит, не движется, зеленой мантией укрыта. Но дунет ветер – Дева кротко поклони́тся, зашуршат, дыша, все косы, водопадом листья льются. Несмотря на силу ветра, Дева тонкою фигурой нежный даст ему ответ. Она стоит в земле сто лет. На голове птенцы рождались. А по земле ходили люди. Дева знает, видит это. Премудрая тонкая Дева Лесная.
Докучки
Д: Ну расскажи, расскажи, расскажи! Сказку хочу!
Р: Ладно… Рассказать тебе докучку?
Д: Про что она?
Р: Все говорят, мол, «Про что она?», а ты скажи, рассказать тебе докучку?
Д: А давай!
Р: Все говорят, мол, «А давай!», а ты скажи, рассказать тебе докучку?
Д: Ну расскажи!
Р: Все говорят, мол, «Ну расскажи!», а ты скажи, рассказать тебе докучку?
Д: Рассказывай!
Р: Все говорят, мол, «Рассказывай!», а ты скажи, рассказать тебе докучку?
Д: Все не хочу, не надо…
Р: Все говорят, мол, «Все, не хочу, не надо…», а ты скажи, рассказать тебе докучку?
В одной черной-черной пещере стояли черные-черные люди рядом с черной-черной стеной и смотрели на черный-черный квадрат, в котором видели черную-черную пещеру, в которой стояли черные-черные люди рядом с черной-черной стеной и смотрели на черный-черный квадрат, в котором видели черную-черную пещеру, в которой стояли черные-черные люди рядом с черной-черной стеной и смотрели на черный-черный квадрат, а в этом черном-черном квадрате была черная-черная пещера и черные-черные люди рядом с черной-черной стеной, на которой висел черный-черный квадрат, а в этом черном-черном квадрате стояли…
Шел я как-то через мост, глянь – там рыба мокнет,
Положил ее на мост, пусть тут рыба сохнет.
Шел я снова через мост, глянь – там рыба мокнет,
Положил ее на мост – пусть тут рыба сохнет…
Жили-были долго, сладко Хагги-Вагги, Кисси-Мисси. Жили долго, жили сладко. Ночь и день лишь крик, раскраска. Вот и кончилась тут сказка.
В некой закусочной, в некой пиццерии Мишки Фредди произошел ужасный случай: Фрэдбер мальчика убил, откусив полголовы. Аниматроники с тех пор по пиццерии ночью ходят и, пока никто не видит, песни страшные заводят: «Ягода-малинка, оп, оп, оп». Флексят, словом, день и ночь.
Вот конец истории − точь-в-точь.