Сказки детского Леса

Но грязь под ногами мешает идти. Грязь засасывает, оставляя возможность захлебнуться. И скелеты погибших людей, деревьев и трав не хотели тогда ещё отпускать от себя кого-нибудь по тропам в неизвестное далеко. А человек знал, куда он идет, и грязь была только матерью сырой землёй под его ногами. Больше не затягивало, оставаясь лишь позади в глубоком покое, не забирало, отдавая любимому возможное всё. Ступавшая нога обращала грязь бывшую в спутника и хранителя. И хранимые не резались о камни ступни. И погибшие люди, деревья и травы тогда уже точно узнали и запомнили зачем ушли они в сырую мать землю. Они знали теперь, куда идёт человек.

***

Лихо тяжёлое отнимет последнее, что было ещё, расчленит аккуратно и сложит в разбросанные в дремучем лесу уголки. Руки вывернутся из послушных суставов, ноги ненужностью покинут, плоть в тысячи клочков и безумие не затеплится уже в глазах. Тогда лихо тяжёлое возьмёт ещё себе память и отнимет последние стонущие в отрыве чувства. И оставшиеся в живых жители леса ещё раз поклонятся лиху тяжёлому, принявшему ещё одну жертву. Да только человек знал, куда он идёт.

И когда разобрано было уже всё по кусочкам, растащено по норкам, укрыто под кустиками и оставалось-то немного уже совсем, стало не так что-то с лихом тяжёлым. Непонявшими глазами слепыми смотрело лихо тяжёлое на маленькое тёплое небывшее ещё никогда. Да как понялось, как прозрелось, да задышалось с трудом, с болью, с перехватом. Очень тяжело вздохнуло лихо тяжёлое и решилось на неслыханное. Под кустиками, по норкам, по кусочкам собирало долго обратное. Возвращало чувства бывшие и память, и готово было дать ещё на дорожку чего-нибудь. А человек был благодарен по-прежнему и лихо тяжёлое только вздыхало с грустью в прозревших глазах, когда уходил человек туда же куда и шёл он.

***

Тогда приходила боль чужая, которая куда побольней своей, криком стонущим рвалась в душу и безумием отдавалась. Но из ничего каждому по маленькому драгоценному кусочку тепла и успокаивалась даже чужая боль, уходя в лёгкую незабываемую боль свою. Потому что человек знал, куда идёт он.

***

А боль своя обратилась в распятие, и тогда ещё приходилось умирать от жажды и боли своей на ржавых гвоздях. Но своя боль обернулась лишь маленькой птицей. И человек чувствовал, как расправляются большие крылья его креста за спиной. Легко и плавно отделялся тяжёлый крест от грешной земли, и крылья креста даровали человеку возможность полёта.

Над лесом тёмным в беспросветной ночи потоками могучих ветров уходил человек туда же куда шёл он.

***

И только одна избушка оставалась на его пути. Но сложить крылья, спуститься к не нами забытым, не забыть о главном.

Старуха, древняя как мир, топила в избушке печь осколками человеческих сердец. Всё топила и зябла, не умея никак согреть века назад замерзшее. Это была погибшая любовь. По-разному погибшая, потому что рано, потому что страшно, потому что хотелось жить ещё. По-разному погибшая любовь была обречена на бессмертие. Ещё один гость на пороге не удивит, не обрадует, не встревожит. Холодно погибшей любви у самого жаркого огня. Не коснётся пламя потухших глаз, не дотронется жарким язычком замороженного сердца. И только вечность иголочками ледяными размеренно падает в застывшую душу. Стук-вход, стук-врыв, стук-кап. Не заметилось, не обратило внимания на себя когда пришло. То ли спасение, то ли избавление, то ли просто так особенного ничего. Только стук в кап, ледяные иголочки в дождинки слёз, возвратом ушедших в никуда сил.

Маленькая девочка с чистыми ясными глазами улыбнулась солнышку зелёной лужайки, задумалась немножко и спросила:

- Теперь он прийдёт потом для того чтобы навсегда?

- Очень скоро прийдёт он для того чтобы навсегда, - ответил человек её ясным глазам.

- Спасибо, - сказала маленькая девочка человеку, который знал, куда он идёт.

***

- Как долго шёл я к тебе, моя нежная Адель, - сказал человек обнимая свою прекрасную принцессу. - А ты совсем одна в этом далёком воздушном замке.

- Мне было грустно без тебя, принц Звёзд, - тихо сказала принцесса. - Там за горами дракон умирал, лихо тяжёлое стонало и ещё…

- Уже всё хорошо, не страшно совсем, моя нежная Адель. Дракон не умрёт, он спит теперь тихо, свернувшись клубком, как мягкий котёнок. Лихо забыло о стонах своих и ушло из леса насовсем, чтобы искать себя. И нет уже больше погибели для любви. Как смог успокоил и полюбил я всё бывшее в мире до нас.

- Заклятия… больше… нет? - робко с лучиком надежды в глазах.

- Больше нет заклятия последней любви.

***

Когда они уходили к звёздам утреннего неба только чистая радость земли смотрела им вслед.

Жар-птица

- Иван-царевич, принеси мне Жар-птицу, - попросил Васятка умирая. – Пусть она будет со мной, мне с ней не будет холодно.

Смерть завернула Васятку в белый саван. Захолонуло сердце белой вьюгой Ивану-царевичу… Седлал коня… выводил из тяжёлых ворот вороного царевич-Иван…