Сказки для маленьких и взрослых

Мои доспехи могли бы сберечь меня от ее силы, но здесь они были бесполезны.

Перед ней был беспомощен любой воин, каким бы оружием они ни обладал, насколько бы он ни был опытен или силен.

Если поцелуй Дианы, останавливал сердце, то поцелуй Жасмин заставлял ползать перед ней на коленях, умоляя еще об одном.

Может быть, только Вечный Ши смог бы, что-то ей противопоставить, сила Жасмин заканчивалась поймой жемчужного ручья, хотя, даже в этом я был не уверен.

Вряд ли разум смог бы существовать сам по себе.

Вполне возможно, что Жасмин жила и в кристаллах его садов, но спрашивать ее об этом я не хотел.

Сейчас я видел Жасмин юной девушкой с пылающими огненными волосами, без ухода брошенными на облегающее, переливающееся опаловыми блестками платье, огромными глазами с радужкой чистого изумрудного цвета, небольшими веснушками на скулах. Четко очерченным лицом. Розовыми губами, открытыми в грустной полуулыбке.

С ее платья тяжкими струями, бурля и пенясь, начинал свое течение Жемчужный ручей.

Он падал в бездну серых теней, отсвечивая заревом, похожим на огни огромного города, никогда не спящего и никогда не запирающего ставни.

В каждой искре этого потока билось чье-то сердце, и текла чья-то жизнь.

Однако самым беспощадным было то, что где то дальше по течению в нем билось и мое сердце, над которым власть Жасмин была безгранична.

— Хорошо. — Жасмин быстро заплела волосы в две косички и, посмотрела на меня веселым взглядом, не оформившейся девочки, к которой я не мог испытывать влечения.

— А помнишь, как ты выпил чернила в первом классе потому, они были сладкими? — Жасмин задорно улыбнулась и положила мне на колено узкую ладонь ребенка с обкусанными ногтями.

Мне показалось, что она захотела взобраться ко мне на колени, и вроде я был не против этого, но любовь имела множество отражений и в одном из них она была сокровенной.

Я улыбнулся ей в ответ.

У меня возникло в груди ощущение, которое предваряет особую связь.

— Не, стоит, Жасмин. Ты знаешь, что сокровенно. Не искушай. — Жасмин нахмурилась и убрала руку за спину.

— Прости, Мастер. Мне трудно не искушать. — Я притянул ее огненноволосую голову и поцеловал в макушку.

— Ну, стань тогда старенькой. — Я продолжал ей улыбаться, и теплое ощущение приязни текло золотыми струями от плеч вниз, пересекаясь где-то в области сердца.

— Тогда ты почувствуешь долг, Мастер. — Жасмин вздохнула и вытянулась вверх. Ее волосы сами уложились в корону, взгляд стал надменным и жестким.

Края губ опустились вниз, а ровные белы зубы исказились, едва заметно увеличившимися клыками.

Губы стали вишневыми, а кожа молочной белой.

— Ты не приемлешь гордыню, мечник. Так, нам будет проще. — Я осмотрел ее с головы до пят и удовлетворенно кивнул.

— Спасибо Жасмин. — Я приподнял посох и с укоризной посмотрел ей в лицо. Несмотря на ее новую внешность, сопротивляться искушению было сложно. Гордыня разрушает жизнь и не способна породить ее, поэтому я чувствовал, что под этой маской Жасмин, остается тем, кем она есть на самом деле.

— Зачем ты мне дала посох пилигрима? Я все-таки мечник… — Жасмин улыбнулась грустно, словно я был самым глупым из тех, кто сверкал своей искрой в ее ручье.

— Все должно быть чем-то, Мастер, твой клинок — твоя, правда. Здесь твоя, правда — посох пилигрима. Заточка и прочность стали не имеют в моем царстве ни формы, ни назначения, ни смысла.

Я глубоко вздохнул. Я не встречался с Жасмин раньше, и этот разговор был первым. Наверное, он будет и последним, но почему-то продолжать его дальше все-таки хотелось.

Жасмин была мудра, и у меня возникло стойкое ощущение, что встав на пороге Хартланда и защищая и ее в том числе, я смогу рассчитывать на какую-то помощь.

— Можно, я задам тебе вопрос, мечник?

Я пожал плечами, от силы Жасмин невозможно было укрыться, ни спрятаться, ни противостоять, ни тем более обмануть.

Она знала каждую рану в моем теле.

Она участвовала во всех моих битвах и была частью и моих поражений и моих побед.

— Да, конечно. — Жасмин, вдруг стала меньше ростом, ее платье из снежно-белого стало изумрудным, сверкнуло золотыми блестками и улеглось в новые струи истока жемчужного ручья. Она присела, подогнув ноги, и опустила взгляд.

— Что ты получишь за все свои раны на последнем шаге тропы? — Я посмотрел на нее и почувствовал вместо искушения родство. Это было хорошо. Более чем. Я глубоко вздохнул.

— Я не знаю, Жасмин. А, разве я должен, что-то за них получить? Разве моих следов на Серой Пустоши недостаточно для того, чтобы идти? Разве новой тропы предопределения недостаточно?

— Это для Терры, Мастер. — Я не спрашивала, что получит Хартленд или Терра. Уходя через белую реку, ты оставишь все, что было до тебя тем, кто будет помнить, тем, кто будет после, тем, кто пойдет следом. — Она пожала округлыми плечами. Скатала в ладонях, что-то похожее на апельсин, сверкающий как маленькое солнце. — Если пойдет вообще, у идущих следом свои тропы. — Я сокрушенно пожал плечами.

Я на самом деле не знал и не всегда понимал, что мною движет, и двигало в принятии решений.

Просто возникало ощущение того, что я прав и только.