Сказки для принцев и принцесс. Подарок наследникам престола

На этом мы порешили, и завтра, по окончании спектакля, я не поеду никуда, вернусь в цирк, в сарай, где стоит клетка со львами, квартира капитана Блэка, и мы проделаем все по расписанию. Кстати ни на следующий день, ни далее еще один день представлений не предполагалось, и времени у нас было довольно… Конечно, я вам скажу откровенно: связывать свою судьбу с судьбой этого глупого полудикого колосса мне и в голову не приходило, но выдвинуться самой хотелось очень, хотелось, что бы обо мне заговорили погромче, хотелось именно стать настоящей знаменитостью… Заговорило тщеславие, и сердце мое сильно забилось при одной только мысли, как все это должно быть эффектно, как интересно!..

На другой же день у Блэка с его кузиной вышла бурная сцена: он ее жестоко побил, та нашла подставленную бутылку джина, напилась и свалилась, как мертвая, даже не у себя в сарае, а в конюшне, в стойле пони Бобби… Наступила ночь. Кончилось представление, я переоделась в уборной в мой испанский костюм, как советовал Блэк, и пошла на репетицию… Все уже спали, даже дежурные конюха забрались куда-то; я должна была пройти через всю длинную конюшню, коридором, между стойл… в конце которого только чуть светилась маленькая лампа в фонаре.

Мне стало страшно, и я чуть было не вернулась назад. Самолюбие вдруг зашевелилось. Я чуть не бегом прошла остальную половину коридора, подняла занавес, отделявший конюшни от арены, несмотря на темноту перескочила барьер, пробежала через весь цирк мимо буфета, к боковой выходной двери. Здесь были широкие холодные сени, из которых дверь вела в сарай – квартиру Блэка и его львов.

Этот сарай отапливался двумя большими железными печами и был освещен. Хозяин ждал уже меня, во всем блеске своего величия: на нем было его золотистое кольчужное трико и даже все ордена и медали были налицо. При моем входе он важно раскланялся, подал мне руку, сказав:

– Это хорошо! – и запер дверь на ключ.

– Это зачем? – спросила я, немного, по правде сказать, струсив.

– Так надо! – ответил Блэк.

Из угла сарая, за драпировкой из старой декорации, слышался тяжелый храп с присвистом.

– Там спит моя пьяница, – пояснил мне хозяин эти неграциозные звуки. – Она очень крепко спит, ее можно изрезать на куски, и она не проснется… Я ее могу, если хотите, отдать скушать львам, и она очнется разве уже в их желудках… Хотите, я это сделаю?

– Нет. Ради Бога!.. Что вы!..

Я поверила, что он это способен сделать, и меня охватил положительный ужас, даже отчаяние.

– Ха, ха!.. Нет, я этого не сделаю; это может испортить мою дрессировку… нарушить и подорвать дисциплину… я этого не буду делать… это вредно для моих львов. Ну, начинаем!.. Сбросьте ваше манто!

Я последовала его приказанию и очутилась в трико и в короткой испанской юбочке… Негр посмотрел на меня такими глазами, что глаза Абделькадера мне показались гораздо кротче в сравнении с этим ужасным взглядом…

Клетка стояла длинной стороной к наружной капитальной стене и была задернута толстой суконной занавесью; доски были уже сняты, и, когда негр отдернул занавес, я увидала темную, сбитую в угол, сплошную массу звериных тел, а в полумраке искрились их глаза, и слышалось глухое, недоброе такое рычание.

– Ого! Го! – крикнул укротитель.

И звери разделились, беспокойно заметавшись по клетке.

IV

Засовы завизжали, маленькая дверца отодвинулась, негр согнулся и одним прыжком очутился в клетке. Звери снова собрались все в кучу, в противоположном от входа углу.

– Входите смело и быстро! Ни малейшего колебания! – ровным голосом произнес Блэк, не оборачиваясь ко мне и пристально глядя на своих питомцев. – Входите смело!

Я вошла.

Я не могу вам передать, господа, что я испытывала в эту минуту… Я не боялась… во мне была полная уверенность в обаятельную силу этого страшного негра: я не смела и думать, чтобы эта сила могла поколебаться, могла бы уступить победу над собой, я верила и все-таки положительно не владела собой… более казалось, что я уже не имею своей воли, ничего своего… я – манекен, игрушка в руках этого человека и его свирепой труппы… я была ноль!

– Абэль! Сюда! – произнес громко Блэк (он так сокращал имя Абделькадера; полностью это имя значилось только на афишах). – Абэль, сюда! – повторил он.

Косматая громадная голова старого льва выдвинулась из массы. Зверь глухо зарычал, словно задохнулся отчего-то, униженно припал на передние лапы и тихо пополз к укротителю.

– Абэль, сюда! Гоп!

Лев сделал попытку к прыжку и очутился у самых моих ног. Мне показалось, что зверь смотрит на меня очень подозрительно и вовсе недружелюбно.

– Это твоя царица! – отрекомендовал меня капитан. – К ногам!

Лев зарычал, высунул свой шершавый язык, оскалил зубы и лизнул мою туфлю.

– Погладьте его, но смело!..

Блэк не взглянул на меня ни разу: он не спускал глаз со своих зверей. Он их положительно магнетизировал этим холодным, бесстрастным, мертвым каким-то взглядом…

Я положила руку на лоб Абделькадера и погладила его по голове. Лев снова зарычал, видимо, избегая моей ласки.