Читаем Сказки для себя полностью

– Знаешь… Ты возьми этот колокольчик, он ведь волшебный. И если захочешь что-то сказать маме… Она очень занята сейчас… Но ты скажи! И позвони в колокольчик, и мама обязательно услышит тебя.

* * *

Вику похоронили на Новокунцевском, рядом с родителями. Машка осталась у моей мамы. Пришли только Викин брат, Серёжа, и трое наших друзей. Было очень холодно, падал первый снег.

Небо

Location: Портленд, Орегон, США.

Date: 24.09—08.10.05

Mood: chasing the autumn

Music: Vangelis – El Greco

Твои руки, губы, твоё тепло, взгляд, короткое прощание, самолёт, небо…

– Меня зовут Миша.

– А я – Лёлька, – ответила она. Ей двадцать два года. Или двадцать пять. Она летит в Бостон. Или в Чикаго. Она живёт в Новгороде, за рекой, в немецком двухэтажном домике. Разведена. Или просто разошлась недавно с кем-то.

Рисует. Я заснул в самолёте, она нарисовала меня – синей ручкой, в несколько штрихов, в моём блокноте. Клетчатый листик висит теперь над моей кроватью, настоящий, живой. Может, она и правда где-то далеко, за океаном, и вернётся. Девочка, без которой… Но так ведь не бывает, не может быть просто. Я придумал её или видел во сне, где-то высоко над Гренландией.

– Миша, а Вы были когда-нибудь в Новгороде? – это мы с ней ещё на Вы.

– Да, прошлым летом. И до этого как-то раз, давно. Я очень люблю этот город, Лёля. Он уютный такой. И древний, будто из сказки.

– Приезжайте как-нибудь, а? Вот вернусь… – задумалась. – Я вернусь месяца через два, уже снег ляжет. Погуляем, на лыжах пойдём кататься, у меня лыжи запасные есть. Приедете?

Глаза карие. Нет, ореховые, светлые. Губы чуть детские, всегда улыбаются. Без следа помады. Серёжки серебряные – лилии, fleurs-de-lys, кулончик к ним на тонкой цепочке. А лица не помню.

– Ты поспи, Лёля. Далеко ещё до Нью-Йорка.

– Да не спится что-то, не люблю в самолёте спать. А ты что не спишь? Вон уставший какой!

– Нет, Лёлька, я бодр и весел как никогда!

– Да я уж вижу, как глазами хлопаешь. Работал вчера допоздна?

Она спит, прижавшись к моему плечу, тихая, нежная. Лёлька… Жил без тебя как-то – вчера, позавчера, всю жизнь. Даже сегодня утром ничего не знал о тебе. Если бы поймал другое такси и поехал другой дорогой, если бы не попал в пробку, если бы летел через Атланту, не через Нью-Йорк, если бы не предложил помочь тебе – подержать непослушный чемодан, хромой на правое колесо. Если бы…

Телефон… Забыл спросить её телефон… Не забыть, когда проснётся…

– Мишка, ты приедешь в Новгород? Обещаешь? Приезжай, пожалуйста, я ждать буду! Приедешь?

Твои руки, губы, твоё тепло, взгляд, короткое прощание, самолёт, небо…

Ночь теней

Location: Москва

Date: 04.08.06

Mood: midnight

Music: Sting – Fragile

Что-то лёгкое, невесомое, будто шёлк, скользнуло по лицу – я проснулся, сел на кровати.

Похолодало. Сильный ветер гонит тучи, полная луна то прячется, то снова смотрит в моё окно. Три часа, начало четвёртого. Где-то плачет ребёнок. Или женщина. Шум, голоса, шаги в соседних квартирах. Одно за другим то зажигаются, то гаснут окна в доме напротив. Видно, не одному мне не спится в эту ночь.

Я смотрю перед собой – в пустоту, в никуда. Странные тени бродят по комнате, странные тени в неверном лунном свете. Они – не на полу, не на стене, тени медленно идущих людей. И я начинаю различать их лица, слышать голоса.

Вдруг… Ты?! – Я. – Но как? Почему? – Сегодня ночь теней, Яшка. Ты не знал? Сегодня каждый кого-то встретит. – Нет, не знал. Но ты ведь… Тебя же нет больше, Настя? – Ты один? – Сегодня да. – Ты помнишь меня, Яшка? Я… Нет, прости меня, я не помню… Имя, твои руки, твой запах, твой голос. Но лицо… Разве ты была такая? – Яшенька, милый, это всё после опознания, да? – Да, Настя, я помню тебя только такой, как там, в больнице. Но я рад, что ты пришла. – Ненадолго совсем. Видишь, Луна уходит, скоро меня позовут.

Тихие тени всё шли и шли через комнату, не замечая нас. Я целовал её, чувствовал живое тепло, горьковато-солёный вкус её губ, слезинку на левой щеке, дыхание – одно на двоих…

– Настя! Настя…

Я сижу на кровати. Светает. Небо заволокло тучами. Становится тихо, даже ребёнок перестал плакать. Гаснут окна в соседнем доме. Начинается новый день.

Дядя Ося

Location: Смоленск – Москва

Date: 19.11.06

Mood: thinking

Music: Nautilus Pompilius – Крылья

– Дядя Ося!

– Что, сынок?

– А кто был мой папа?

– Не знаю, сынок. Ты ведь уже столько раз спрашивал… Я и не видел его никогда. Мы с мамой твоей поженились, так ты уже был у неё в животике. А потом родился, маленький такой, смешной…

– Я у мамы тоже спрашивал – не говорит, улыбается только. Ванька соседский сказал как-то, что ангел меня на крыльях принёс.

– Да не думай об этом, малыш. Я вот сначала тоже всё думал. Думал, да и привык. Мы твоя семья. Мама, Яшка с Иваном, да и я-старик. А где батька твой, только Б-г один и знает…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное