Сказки для взрослых

Феликс, ошеломленный всем происходящим, не заметил, что на другом краю скамейки, опершись спиной об ограду, сидит кто-то, невидимый в полутьме, и только изредка вспыхивающий огонек сигареты иногда обрисовывал его профиль.

– А разве можно так веселиться, если ты не счастлив? – искренне удивился Феликс.

– Некоторые веселы оттого, что надеются на лучшее, потому что сейчас им хуже некуда, – ответил его невидимый собеседник. – Другие, как попугаи или мартышки, повторяют их звуки и движения. Поверь, очень немногие действительно радуются этой ночью. Это те, кто сыты и пьяны, и уверены, что и завтра будет так же, и умрут они, не узнав, что такое голод и жажда.

– Но если так, то они не узнают, и что такое счастье, – возразил Феликс.

– А зачем оно им, это беспокойное счастье? – рассмеялась тень, и огонек сигареты вспыхнул ярче. – И солнце им совсем не нужно, от солнечных лучей в их шкурах могут завестись черви. Потому что на самом деле они уже давным-давно умерли.

– Солнце? – встрепенулся Феликс и встал, взволнованный. – Скажи мне, где оно? Куда мне идти за ним?

– Зачем? Оставайся здесь. Смотри, как им хорошо и без солнца. Ты тоже скоро привыкнешь. Тебе начнет резать глаза солнечный свет, и ты будешь днем скрываться в доме, за закрытыми шторами, а выходить на улицу только вечером, когда зажгут фонари. И тебя не будут беспокоить напрасные мечты…

– Замолчи! – вскрикнул Феликс и сжал кулаки. – Ты издеваешься надо мной. Что я сделал тебе плохого?

– Мне предпочтительнее искусственный свет, тебе нужен естественный. Этого довольно, чтобы возненавидеть. – Тень докурила сигарету, и окончательно исчезла во мраке, остался только ее голос. – А впрочем, я только даром теряю с тобой время. Местные жители приняли решение возвести над городом купол, чтобы защитить себя от солнца. И в честь этого события устроили торжество. Они празднуют поминки по солнцу, и потому так веселятся. Ты это хотел узнать?

– Нет! – закричал Феликс. – Ты лжешь!

Он чувствовал, что еще несколько мгновений – и тьма, не имеющая образа, а только голос, пришепетывающий, обволакивающий, беспощадный, завладеет им, и он, обессиленный, потерявший веру, отчаявшийся, покорится и навсегда останется в этом городе, который отрекся от солнца. Феликс, преодолевая слабость, бросился прочь, из мрака на свет. Это был искусственный свет, но он все-таки рассеивал тьму, и можно было уже не страшиться, что незнакомец последует за ним, продолжая нашептывать ему в ухо слова, от которых можно сойти с ума, если принять их на веру. Почему-то Феликс был в этом уверен.

А город пел и плясал, и не было предела буйству разгулявшейся плоти, и все, казалось, только начинается, и вместо одного, упавшего от усталости, вставало несколько новых гуляк. А тот, кто падал, подняться мог порой уже только в день Страшного суда, затоптанный сотнями ног. Хруст костей и стоны покалеченных были не слышны в гвалте ревущей толпы, да никто и не вслушивался. Они снова и снова пели одну и ту же песню, аккомпанируя себе возбуждающим ритмом барабанов. Городской муниципалитет своим указом, единогласно принятым всеми его членами утром этого дня, приказал считать ее гимном города и растиражировал текст в специальном выпуске местной газеты, и каждый патриотически настроенный горожанин уже к вечеру выучил ее наизусть.

Тысячи глоток во всю свою мощь ревели:

– Мрак распяли лучи.

Пробуждается день.

Больше сыч не кричит,

Забившись в тень.

Звери: волки и львы –

Уходят спать.

Барсуки и ежи

Выбегают играть.

Встает над землей

Смертоносный диск.

Все чаще и яростней

Птичий писк.

Земной шар на рассвете,

Умытый росой,

Ясен и светел,

Как дом родной.

Только мне не в радость

Жизни ярь.

В глухую заводь

Ныряю как встарь.

В ней до заката продремлю.

Ночь лишь залечит

Тоску мою.

Тьма поглощает солнца луч.

Уходи, уходи! Ты слишком жгуч!

Жители города хором скандировали будто вычеканенные на металле строфы, и постепенно, подчиняясь их внутренней силе, толпа переплавлялась в стройные колонны, марширующие по улицам города под барабанную дробь. Хаос на глазах трансформировался в порядок, массы превращались в армию, готовую выполнить любой приказ. Им не доставало только вождя, который отдал бы такой приказ и повел бы их за собой. Но уже ходили слухи, что вождь появился, и скоро он обратится к народу. Это известие вдохновило горожан, и праздник обрел новую мощь.

И только один человек, как потерянный, бродил по улочкам этого города, бездомной собачкой тыкаясь во все проулки в поисках выхода и не находил его, и все кружил и кружил по этому лабиринту. А грозное чудовище, казалось, уже настигало его, рычало за спиной, угрожая смять, расплавить и перелить в единую массу. Иногда из общего гула до Феликса доносились клочки отдельных фраз.

– Вы слышали, сосед, в каждом дворе будет по три фонаря!

– Но мне говорили – кто сколько захочет. Я лично уже заказал пять.

– Боюсь, тогда на всех не хватит.

– Что вы, сосед, все заводы переходят на выпуск фонарей самых современных конструкций. Любой понимает, как необходимы нашему городу фонари!

– И не говорите! Ведь на фонарях так удобно вешать…