Сказки древнего леса

Ночью, когда все разошлись по своим комнатам, Ваня направился в комнату к Василисе. Ему предстояло там провести хотя бы полчаса, а лучше, час, дожидаясь, когда все заснут. От нечего делать он завалился на кровать и разглядывал комнату. На старых обоях в самодельных рамках висела пара рисунков. На одном была изображена лесная дорога. Та, что ведет от Емелево к другой деревушке под названием Потапово. Несмотря на свою неопытность, неумелость и совсем уж юный возраст, Василисе весной исполнилось всего лишь двенадцать лет, девочка смогла передать всю прелесть тихой, заброшенной дороги, ведущей в манящую чудесами даль. Ваня даже узнал место, изображенное на рисунке. Полюбовавшись на лесной пейзаж, мальчик обратил внимание на другую картину. На ней красовался серый волк с золотой короной между ушами. Это произведение, следует признать, у Василисы получилось не слишком хорошо. Мордой волк скорее напоминал то ли лошадь, то ли дога, да и ноги получились несколько кривоваты. Видимо, понимая, что портрет не удался, Василиса подписала внизу красивым почерком «Ванечка». Ваня увидев эту надпись сначала хрюкнул, потом расхохотался, отчаянно стараясь при этом никого не перебудить, а потом, вспомнив, что произошло сейчас с этой смешной девчонкой, загрустил. Он встал с кровати и подошел к стене, около которой стоял все еще не разобранный пакет с василисиными вещами, и вытащил из него первое, что попало под руку – лук из ветки орешника. Простой такой детский незатейливый лук – ветка, кору на которой Василиса украсила несложными узорами, да тетива из просмоленной толстой нитки. Вот и все. Ваня повесил лук на гвоздик, специально вбитый для этого в стену. Следом за луком из пакета были извлечены камышовые стрелы в колчане из стебля дудочника. Так они называли огромное зонтичное растение, у которого были массивные полые стебли, разделенные поперечными перегородками на отсеки. Из нижних, утолщенных частей дудочника ребята делали колчаны, а из верхних можно было делать дудки.

На спинку стула вернулась лисья майка. Разукрашенный гуашью воздушный змей вернулся на свою полку, а книжка со сказками – на стол. Последним Ваня вытащил старого медведя. Славная, заштопанная мордочка игрушечного зверенка улыбалась. Одно ухо, видимо, когда-то было оторвано и вновь пришито, но не слишком хорошо, потому теперь забавно оттопыривалось. На лапе намечалась новая прореха. Машка был очень старым. Ваня, совершенно неожиданно для себя, обнял его, и только потом положил на кровать. Он уже понял, почему Василиса никогда не расставалась со своей первой игрушкой. Такой концентрации доброты он не встречал еще ни в одной вещи. Мишка излучал только доброту и нежность.

Ваня хотел пообещать, что вернет его хозяйку, но потом смутился – не девчонка же, чтобы с мягкими игрушками разговаривать, пусть даже такими.

Теперь комната стала такой, какой она была при Василисе. Все вещи вернулись на свои места. Осталось только вернуть саму их хозяйку. Чем Ваня и планировал заняться в самое ближайшее время. Он тихонько вышел из комнаты и подпер дверь старыми вилами так, чтобы она выглядела закрытой, а сам приоткрыл ворота повитя и выскользнул на улицу. Поежился. А потом бегом припустил к лесу.

Бежать пришлось долго. Заветная поляна была спрятана далеко. Перелесок, просека, березовая роща, сосновая, ельник, опять просека, а за ней…

Ваня остановился у самой высокой ели и прижал к ней ладонь. Суровый темный ельник стоял, защищая святая святых этого леса.

- По праву лесного царевича, требую пропустить меня к Доброй поляне, - громко сказал мальчик.

И, словно ветер зашумел в ветвях огромной ели. И остальные деревья расступились перед сыном Леса, открыв ему потайную тропу.

Исчезнуть, чтобы остаться

Взрослые уже минут десять что-то оживленно обсуждали. Василиса тоскливо посмотрела в их сторону. Нав попросил ее не подслушивать, и она теперь честно сидела поодаль ото всех остальных, терзаемая любопытством. Ей не казалось это справедливым, ведь вполне очевидно – сейчас решается ее участь.

После того, как вернулся голубь и что-то там накурлыкал Наву на ухо, он собрал совет. И началось…

А она, Василиса, осталась не у дел. И делать-то нечего. Сколько уже прошло времени? – Этого Лиса не знала. Время в Пустоте тянулось бесконечно медленно, а, может, безумно быстро, хотя, скорее всего, его здесь и вовсе не было. Было лишь ожидание. Бесконечное выматывающее ожидание. Куда ни пойдешь – пусто. Только голубая дымка тумана и полное отсутствие границ. Скучно… Как же скучно!

Наконец, Василиса не выдержала. Конечно, слово надо бы держать, но она же, вроде, ничего и не обещала, а просьба – на то и просьба, чтоб ее можно было не выполнять, если не хочется. Девочка, пользуясь тем, что взрослые чересчур увлеклись разговором, подкралась к ним поближе. Настолько, чтобы можно было расслышать, о чем они говорят.