Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе

В первых сезонах «Королевства» пациента готовили к сложной операции на мозге при помощи экспериментальной анестезии – гипноза. Пациент оставался в полусознательном состоянии, пока врачи копались в его черепушке. Этот образ закономерен для раннего Триера. В его «Элементе преступления» и «Европе» главных героев подвергали воздействию гипноза, заставляя рассказать о своем прошлом и даже будущем, а в «Эпидемии» – первом подходе Триера к медицинской теме – гипноз через чрезмерно вовлеченного медиума вытаскивал чуму из воображаемого мира сценария в реальность.

Мы вспоминаем о Лаборатории сна из первых двух сезонов «Королевства», где проходил добровольные сеансы тогдашний студент Могге (Петер Мюгинд) в неизвестных экспериментальных целях. Прошли годы, а Могге до сих пор служит в Королевстве – как и многие, непонятно кем, – рассекая на своем электросамокате по коридорам со странной тросточкой в руке. Как будто вытащил ее из сна и хранит, как свой заветный секрет.

Бергман говорил о Тарковском, что величие его гения – в умении незаметно преодолевать границу между реальностью и сновидением. В этом искусстве Триер – достойный ученик обоих мэтров, которых всегда, с киношколы, считал своими кумирами. Недаром он отправлял Тарковскому посмотреть явно вдохновленный его эстетикой «Элемент преступления» – тому категорически не понравилось, а Бергману, который отнесся к Триеру мягче, – приглашение присоединиться к движению «Догмы 95», оставшееся без ответа.

Раз «Исход» (как любой фильм, и особенно фильм Триера) – сон, почему бы не приснить себе обоих отцов-основателей? В финальном эпизоде третьего сезона «Королевства» режиссер пускается во все тяжкие, передавая им привет. Сначала Тарковскому – под знакомую всем именно по его картинам музыку Баха больница внезапно оказывается в невесомости, и все ее посетители и резиденты, хорошие и плохие, живые и мертвые, ровно на две минуты воспаряют над землей, как в «Зеркале». Потом Бергману, который оказывается одним из танцоров в пляске смерти на крыше Королевства: сцена в точности воспроизводит концовку «Седьмой печати», где, как известно, случайно выбранные статисты изображали в контровом свете главных героев средневековой притчи.

Однако главной пограничником и в то же время нарушителем невидимой границы назначается Карен – кто же еще! Она получает в наследство от призрака Мари бубенчик на шею, а от Большого брата – заветный ключ, ведь теперь она Хранитель врат. Ее сновидение – а весь «Исход» вырастает из него, как из сна Алисы кэрролловская Страна чудес, – составляет рамку сериала и оправдывает любую, самую бредовую, сцену или сюжетный поворот. Из сновидений Карен вытаскивает ответы на все, даже невозможные вопросы.

Сказка девятая. О Рождестве

И вот зажгли свечи. Какой блеск, какое великолепие! Елка затрепетала всеми своими ветвями, так что одна из свечей пошла огнем по ее зеленой хвое; горячо было ужасно.

– Господи помилуй! – закричали девушки и бросились гасить огонь.

Теперь елка не смела даже и трепетать. О, как страшно ей было!

Г. Х. Андерсен, «Елка»

Заснула Карен у елки, под Рождество. Поэтому «Исход» по жанру – святочный рассказ. В котором должно найтись место (как было и у Диккенса, и у Андерсена, и у их наследника Бергмана в «Фанни и Александре») ужасному, забавному, чудесному и откровенно неправдоподобному.

После необъяснимого ночного путешествия из дома в Королевство Карен сталкивается с мифологическим Хольгером-Датчанином, эдаким Каменным гостем (вернее, хозяином). И теряет сознание. Когда же ее принимают пациенткой с диагнозом «сомнамбулизм» в отделение нейрохирургии, с подачи шведской хакерши Калле в графе «лечащий врач» обозначен Санта Клаус.

По мере приближения Сочельника – он грянет в последней, 13-й серии – все чаще врачи и пациенты встречаются нам в красных колпаках и одеяниях. Полу-Хелмер и Анна даже окажутся в какой-то момент на рождественских санях, запряженных бутафорским оленем. В коридоре будет установлен большой вертеп с глиняными фигурами Марии, Иосифа и Младенца Иисуса. Ее неуклюжий Бульдер случайно разобьет. И незаметно для всех заменит на «вавилонское отродье» – распечатанного на 3D-принтере сатанинского черного ребенка с щупальцами и заостренными зубами во рту, раскрытом в немом вопле. Его контуры Карен нащупала в стене Королевства, где замуровано множество таких же зловещих существ.