Сказки Франции

Девочки обрадовались и быстро достали краски. Маринетта изобразила ослика и тщательно вырисовала все четыре ноги. Дельфина нарисовала лошадь, а у ее ног петуха, и справедливость была восстановлена. Когда девочки отложили кисти, ослик и лошадь заявили, что вполне довольны своими новыми портретами. Однако лошадь от этого больше не стала, и ног у ослика не прибавилось. Все были разочарованы. Уточка с беспокойством спросила у осла, нет ли у него зуда в том месте, где должны быть ноги, а у лошади — не тесно ли ей в своей шкуре. Но нет, оба ответили — нет!

— Тут нужно время, — сказала уточка Дельфине и Маринетте. — Пока вы будете рисовать волов, все устроится, я уверена.

Девочки принялись рисовать каждая по волу, начиная с рогов. Остальное они дорисовали по памяти, и, надо сказать, память их не подвела. Бумагу девочки выбрали серую, чтобы лучше видна была белая краска — ведь волы-то были белые, — и они тоже остались очень довольны портретами. Тем не менее в жизни они по-прежнему не существовали, если не считать рогов. Уточка с трудом скрывала тревогу.

— Подождем, — сказала она. — Подождем.

Прошло еще пятнадцать минут, но ничего не изменилось. Уточка заметила неподалеку знакомого голубя, подозвала его и что-то сказала. Голубь вспорхнул и улетел. Через несколько минут он вернулся и опустился на рог одного из волов.

— Я видел за поворотом, возле старого тополя, повозку, — сказал он. — В ней едут родители и еще какой-то человек.

— Ветеринар! — испугались девочки. — С минуты на минуту они будут здесь!

Животным было очень жаль девочек. Ослик доковылял кое-как до Маринетты и лизнул ей руку. Он хотел сказать что-нибудь ласковое, но от волнения не мог выговорить ни слова. Глаза его наполнились слезами, и слезы закапали на рисунок. Это были слезы сочувствия и дружбы. Едва они коснулись бумаги, как у ослика страшно закололо в правом боку и откуда ни возьмись выросли недостающие ноги. Уточка быстро сообразила, что надо делать. Она схватила в клюв портрет лошади и сунула ей под нос. К счастью, лошадь сумела выдавить из себя слезу, и не успели девочки сосчитать до десяти, как лошадь обрела свои нормальные размеры. Повозка была уже метрах в тридцати от фермы.

Волы изо всех сил старались вспомнить что- нибудь очень печальное: иначе они никак не могли заплакать. Один из них все-таки сумел прослезиться и сразу же стал видимым. Его даже можно было теперь погладить. Второй напрягался, как мог* но напрасно. Заплакать было выше его сил.

Между тем родители и ветеринар уже вылезали из повозки. По приказу уточки пес побежал им навстречу. Он сделал вид, будто приветствует ветеринара, и так ловко бросился ему под ноги, что тот растянулся в пыли. Родители забегали по двору в поисках дубинки, чтобы обломать ее о спину пса. Потом спохватились, что надо позаботиться о ветеринаре, и кинулись поднимать его и отряхивать. Дубинку они так и не нашли.

Тем временем на лужайке все с тревогой глядели на рога несуществующего вола.

— Простите меня, — сказал он девочкам, — но я чувствую, что у меня ничего не выйдет.

И тут второму волу — тому, который теперь существовал, — пришло в голову спеть своему приятелю песенку. Эту песенку они пели, когда были еще телятами. Мелодия была грустная, и начиналась песенка так:

Одинокий белый вол
Молочка попить пошел,
Му-му-му, му-му-му,
И случайно под елочкой
Познакомился с телочкой,
Му-му-му, му-му-му.

Не успел вол исполнить первый куплет, как рога его несуществующего товарища дрогнули. Несколько раз вздохнув, бедное животное выжало из одного глаза слезинку, такую маленькую, что она даже не могла выкатиться и капнуть. К счастью, Дельфина заметила, как она блеснула, осторожно подцепила ее кисточкой и размазала по портрету. Вол тотчас же сделался видимым. И как раз вовремя. Родители, а с ними и ветеринар уже появились на лужайке. При виде волов, осла на четырех ногах и лошади, красовавшейся в полный рост, все трое онемели от изумления. Ветеринар, который больно ушибся и был очень сердит, ехидно спросил:

Так это и есть волы, которых не существует, осел без двух ног и лошадь ростом с кролика? Насколько я вижу, они не очень-то страдают от этих тяжких болезней.

— Что за наваждение, — забормотали родители. — Только что в хлеву…

— Вам это пригрезилось. По-моему, вам следовало бы пригласить не ветеринара, а доктора. Я лично не потерплю, чтобы меня беспокоили попусту. Да, да! Не потерплю!

Родители начали извиняться наперебой. Наконец ветеринар смягчился и сказал, указывая на Дельфину и Маринетту:

— Ну, на этот раз я вас прощаю, и то только потому, что у вас такие хорошие дочки. Сразу видно, что они очень умные и послушные. Не так ли?

Девочки покраснели до ушей и не смели слова вымолвить, но уточка, не растерявшись, ответила:

— О да, сударь! Послушнее их на всем свете не найти.

Кот Альфонс

Однажды вечером, возвращаясь с поля, родители Дельфины и Маринетты увидели, что их кот Альфонс сидит на краю колодца и умывается.