Сказки Франции

— Ваша Светлость, — с важностью ответила она: — меня зовут донна Долорес-Розарио-Кораль-Конча-Бальтазара-Мельхиора-Гаспара Тодос-Сантос, дочь благородного рыцаря, дона Паскаля-Бартоломео-Франческо-де-Асиз…

— Довольно, — перебил ее герцог, — Я спрашиваю у тебя иг про твою родословную, мы здесь не на твоих крестинах, и не им твоей свадьбе, скажи-ка лучше, как звать тебя попросту.

— Попросту меня, Ваша Светлость, зовут Паццой[1].

— Почему?

— Потому что это не мое имя, Ваша Светлость.

— Это что еще за странность? — спросил герцог.

— Странность, легко объяснимая, Ваша Светлость. Тетушки моя находит, что я слишком шустра, чтобы быть достойной носить имя какой-либо из святых. Поэтому тетушка и дала мне та кое имя, которое не может оскорбить никого в раю.

— Ответ хорош, сейчас видно, что ты не обыкновенное дитя Не все выказывают такое внимание обитателям рая. По-видимому, ты знаешь довольно много, не можешь ли ты объяснить мне, что такое ученый?

— Могу, Ваша Светлость. Ученый — это человек, который, когда говорит, то знает, что хочет сказать, а когда делает, то знает, что хочет сделать.

— Ну, если б мои ученые были такими, какими ты их воображаешь, я бы назначил их членами моего верховного совета и поручил бы им управление всеми делами, а невежда что такое?

— Невежды, Ваша Светлость, бывают трех родов: те, которые ничего не знают, те, которые говорят о том, чего не знают, и те, которые не хотят ничего знать. Всех их надо повесить, потому что они не потонут.

— Ты начинаешь говорить пословицами. А знаешь ли ты, как называют пословицы?

— Да, знаю: пословицы называют мудростью народа.

— А почему их так называют?

— Потому, что они глупы, смешивают черное с белым, бывают всякого вкуса и цвета, подобно колоколам, они отвечают то да, то нет, смотря по расположению духа прислушивающихся к их перезвону.

Тут Пацца вдруг высоко подпрыгнула, поймала муху, жужжавшую около Его Светлости, и затем, покинув изумленного герцога, схватила свою куклу и, усевшись на полу, стала ее укачивать на своих коленях.

— Итак, — обратилась к герцогу маркиза, — что думаете вы об этом ребенке?

— Она слишком умна, — отвечал герцог, — а потому долго не проживет.

— О, Ваша Светлость, — воскликнула Пацца, — ваши слова не очень-то лестны для моей тетушки, ведь ей уж давно исполнилось десять лет!

— Молчи, цыганенок, — проговорила старая маркиза, — как смеешь ты делать замечание Его Светлости!

— Маркиза, — сказал герцог, — мне вдруг пришла на ум столь странная мысль, что я едва решаюсь поверить ее даже вам, тем не менее я испытываю непреодолимое желание привести ее поскорей в исполнение. Я ничего не могу поделать с сыном, все доводы разума не в силах побороть его упрямства, как знать, не удастся ли путем сумасбродства достигнуть лучшего успеха? Не попробовать ли сделать из Паццы учительницу Душки? Быть может, этот упрямец, противящийся своим наставникам, вдруг окажется совершенно беззащитным против ребенка. Единственное препятствие, это — что все будут не согласны, и я вооружу против себя целый свет.

— Пустяки! — возразила маркиза. — Свет слишком глуп, и надо думать совершенно наоборот, чем он, чтоб быть правым.

III. Первый урок

Таким образом Пацце вверено было образование юного герцога. Официального назначения ее не последовало, и в местных газетах не появлялось известий, что Его Светлость со свойственной ему мудростью неожиданно нашел выходящего из ряда вон гения, которому и доверил образование ума и сердца своего наследника; но на другой же дни.

Душку просто отослали к маркизе и разрешили ему играть с Паццой.

Оставшись одни, дети молча смотрели друг на друга. Наконец Пацца, как более бойкая, первая прервала молчание.

— Как тебя зовут? — спросила она своего нового товарища

— Те, которые со мной не знакомы, зовут меня Ваша Светлость, — обиженно ответил Душка. — Те, которые знакомы го мной, называют меня принцем, а все вообще говорят мне Вы Этого требует этикет.

— Что это такое — «этикет»? — спросила Пацца.

— Не знаю. Когда я начинаю прыгать, кричать или кувыркаться по полу, мне запрещают это, как не согласное с этикетом, тогда я утихаю и начинаю скучать: это и есть этикет.

— Ну, так как мы здесь находимся для того, чтоб забавляется, то отбросим этикет. Говори мне ты, как будто я твоя сестра, и я буду тоже говорить тебе ты, как будто ты мой брат, а Светлостью я тебя звать не стану.

— Но ведь ты не знакома со мной!

— Ну, так что ж? Я буду тебя любить, и это будет гораздо лучше, говорят, что ты превосходно танцуешь? Хочешь, выучи и меня танцевать?

Лед растаял. Душка схватил Паццу за талию и в каких-нибудь полчаса научил ее танцевать польку того времени.

— Как хорошо ты танцуешь, — сказал он ей, — ты сразу поняла все па.

— Это потому, что ты превосходный учитель, — любезно ответила Пацца, — Теперь моя очередь научить тебя чему-нибудь.

С этими словами она взяла роскошную книгу с картинками и стала показывать ему изображения памятников, рыб, великих людей, попугаев, ученых, диковинных зверей, цветов, — все таких предметов, которые занимали Душку.