Сказки и истории

Он донес ей книги до подъезда, они обменялись телефонами. Она повздыхала, глядя на аккуратную визитку – три часа за разговорами о любимых авторах и ничего больше, спросил только мельком, где именно она учится – ну конечно, библиотечный в Культуре, где еще может учиться страстный читатель, – и все. О себе сказал хорошо если два слова. И тут же снова перевел разговор на книги. «Обязательно найди «Принеси мне голову прекрасного принца», это похоже на Асприна, только лучше, потому что Шекли» – «А как тебе Асприн?» – «Ну, как тебе сказать. Первые три книги было очень любопытно. А потом я понял, что Ааз никого так и не убьет, а Скив так ни с кем и не переспит, несмотря на все посулы, и скоро станет скучно. С пятой книги это уже невозможно читать».

И все это – с абсолютно серьезным выражением лица, ровным, мягким голосом. Тем же ровным голосом на ее вопрос, чем он занимается, он ответил:

– Я главный бухгалтер в маленькой международной фирме. У нас прекрасная контора на Фонтанке. Я прихожу утром, вижу шефа, он говорит мне: «Хрю!» – и я ему в ответ: «Хрю!» Меня полностью устраивает.

Совершенно невозможно было понять, шутит он или нет, и это было самое замечательное. С тем же серьезным выражением лица он вместе с визиткой протянул ей открытку из стопки: «Возьми одну себе, я купил для коллег». Открытку она рассмотрела только дома. На фоне темного кабинета за конторкой сидел усталый человек с мухобойкой. Этой мухобойкой он отбивался от наседающих ангелов размером с голубя. Фотоколлаж был сделан очень тщательно.

– Для коллег, значит, – сказала она. – Может, и не врет насчет «хрю!»

Она твердо решила сама не звонить. Выдержать характер. Перезвонит – хорошо. Нет – не судьба. Но Стас перезвонил через три дня. Сообщил, что у него свободный вечер, не хочет ли она пройтись. Пройтись они поехали на Васильевский и не заметили, как отмахали по набережной до самой Гавани. А потом обратно. А потом до Гавани еще раз.

Его эрудиция поражала. Еще больше поражали отглаженный костюм, белая рубашка и галстук в двадцатиградусную жару. «Стас, тебе не жарко?» – «Нет, что ты. Там, где я родился, очень жарко, так что здесь мне жарко не бывает». – «А где ты родился?»

И после хорошо выдержанной паузы: «В аду, конечно».

У него были узкие руки, близорукие глаза Хью Гранта и абсолютно невозмутимое выражение породистой физиономии. Он не позволил ей заплатить за себя ни в одном кафе. Он никогда не садился раньше нее. Он подавал руку на выходе из троллейбуса. К концу прогулки Надя была ошарашена, но еще не влюблена. Нет уж, позвольте. Общие интересы общими интересами, но она еще присмотрится. Если будет такая возможность.

К концу июля они исходили весь Питер, переговорили обо всем на свете, пересидели во всех заслуживающих внимания кафе. Надя летела на каждую встречу, как на крыльях, но каждый раз неизменно опаздывала, Стас же неизменно являлся вовремя. Он был точен, корректен и всегда в хорошем настроении. Он звонил ей сам, вежливо спрашивал, есть ли у нее свободный вечер, и никогда не выказывал разочарования, если не было. Сама она звонила ему пару раз, однажды – сбежав с лекций в особенно хороший день. Но оба раза он отказался, серьезным тоном заявив: «Сегодня не могу. Мою холодильник». На день рождения он подарил ей такой букет роз, что когда она внесла его домой, мать поинтересовалась, когда ее уже будут знакомить наконец, а то ахнуть не успеешь, а уже внуки пошли.

Но в том-то и дело, что до внуков было как до луны. Они даже не поцеловались ни разу. О себе Стас по-прежнему говорил крайне мало, Надя постоянно ловила себя на мысли, что она наизусть знает список его любимых книг и фильмов (большую часть которого она посмотрела и прочла за лето впервые в жизни), но ничего не знает ни о его родне, ни о его друзьях, ни даже о том, где он живет. Она набиралась храбрости неделю, твердо решив напроситься в гости, когда их застал дождь у самой Петропавловки, и Стас сказал как ни в чем не бывало: я тут живу недалеко, пойдем тебя высушим.

Квартира оказалась огромной, с высоченными потолками и таким вычурным дизайном, будто на ней пробовал силы Гигер. Кухня вламывалась в старый дом гигантской стальной заплатой во всю стену, панели сияли хромом и множеством переплетенных трубок, холодильник был в человеческий рост высотой, со скругленными углами и экраном на дверце. Из складок трубок лился синий свет. Варочная панель изгибалась и вспучивалась. Все вместе выглядело впечатляюще, но странновато.

– Это ты тут такое устроил? – изумленно спросила Надя.

– Нет, что ты, – ответил Стас. – Это не моя квартира, я ее просто снимаю. Чаю хочешь?

Надя хотела чаю, и Стас немедленно поставил на диковинную плиту чайник, достал с холодильника большой металлический поднос и принялся вынимать из шкафов рядом с плитой разносолы: хлеб, масло, ветчину, сыр, какой-то джем – все тщательно упакованное по контейнерам.

– Что, в холодильник уже не лезет? – поддразнила его Надя, подхватывая поднос.

– В холодильнике ничего нет, – ответил Стас. – Я никогда не храню там еду.

– Почему? Он не работает?