Сказки и истории

– Сейчас, только чайник поставлю. Ах, растяпа, сметаны нет на столе. Так, сразу говорите, кому лимона.

– Ба, поешь, мы сами принесем.

– Вот еще, вы же не знаете, где что. Ну что, поели? Марш, марш, мне посуду еще прибирать. Давайте, гуляйте, нечего тут сидеть со старухой. Кто что на ужин будет?

И вот так целыми днями. Поступь у нее была твердая, пяткой в пол, и целыми днями по дому разносилось «туп-туп-туп» из кухни в столовую, из столовой в прачечную, из прачечной – на веранду, к сушилке с бельем.

– Что это вы там развешиваете? Воскресенье же сегодня. Марш отсюда, ироды бессмысленные, в меня же все соседи пальцем будут тыкать, совсем бабка сдурела, порядку не знает, стирку затеяла в воскресенье! Принесите мне все полотенца из ванной, я сама развешу!

– Ба, ты же всю жизнь каждый день стираешь!

– А как же. Нельзя же без чистого. Так ты его полотенцем завесь, и хорошо. Полотенца сушить можно, никто слова не скажет.

– Ба, ну что тебе, не все равно, что ли? Сколько лет они тебя знают-то?

– Мне-то все равно, а им – нет. Вы, конечно, самые умные. Если бы у вашей сушилки каждая соседка останавливалась и приговаривала, ах, фрау Анна, разве вы не знаете, что господь не велит стирать в воскресенье! Ну, умники, что бы вы сказали?

– Идите в пень, фрау Марта, фрау Лиза и фрау Белла, вы отлично знаете, что я не верующая, вот что мы бы сказали.

Бабушка только укоризненно качала головой на эти крамольные речи, потом спохватывалась, хмурилась и гнала нас на улицу: нечего в доме сидеть, идите прогуляйтесь до моря или куда вы там обычно ходите. Заодно купите свежих булочек в пекарне. Марш!

Мы приезжали к ней на каникулы, на много дней и недель, мы отъедались, отсыпались, покрывались загаром и налетом морской соли. Каникулы становились короче, потом превратились в отпуска, у нас появились дети, и мы везли их к морю в старый бабушкин дом со скрипучими полами и тюлевой занавеской на двери веранды, и по-прежнему по дому разносилось деловитое «туп-туп-туп» и покрикивание: марш за стол! марш на улицу!

Сначала нам даже в голову не приходило ослушаться; потом было забавно – взрослые уже люди, а нас гоняют, как маленьких; а потом это просто стало чем-то неотъемлемым – от нее, от ее дома, от десяти восхитительных дней моря и солнца.

В этот раз мы приехали всего на три дня – вырвались посреди весны, восемьдесят лет – солидная дата, нельзя не приехать. Утром четвертого дня собрали две машины, уложили вещи, коляски и трех плюшевых медведей. Долго и лениво завтракали, все-таки семь часов дороги впереди.

– Ну все, встали, посуду я приберу, а вам еще день ехать. Я вам еды собрала – огурчики в фольге, курица тоже, пирожки отдельно, воду взять не забудьте. Марш!

– Ба, – сказал я. – Дай ты мне кофе допить, что ж такое. Все направо, все налево. Что ж ты нас гоняешь-то, как овец на пастбище.

Она посмотрела на меня особенным, с детства знакомым взглядом: умник! И сказала:

– Взрослый мужик, высшее образование, два ноутбука с собой возит. А все ему объяснять. Поехали к старухе на именины. Что ж я, не понимаю, что у вас есть дела поинтереснее меня тут развлекать? Ты человек воспитанный, ты же не скажешь бабке – ну все, нам пора ехать, ты же будешь сидеть.

Я чуть кофе не поперхнулся.

– Да нет, ба, именно так я и скажу, – растерянно пробормотал я. – Когда действительно будет пора ехать. Я же не могу тут остаться, у меня работа.

У меня вдруг пронеслись в голове все ее «марш!» и «все, встали и пошли!», за множество дней и лет. Я-то думал – ну надо же, сколько в ней все-таки силы и жизни, сколько энергии, она везде первая, а ведь уже возраст, и все равно – пчелиная царица, командир, организатор.

Я представил себе, каково это может быть, каждый день торопиться со своим «все, встали и пошли» – лишь бы опередить, лишь бы никогда не услышать «ну, мы пошли, ладно?» – извиняющийся тон, которым говорят посетители больных или одиноких.

– Ба, – сказал я. Подсел к ней, взял в ладони шершавую, в сеточку, руку. Она отвернулась, но руку не отняла. – У меня тут была переработка, так что я недели через две приехал бы еще раз, а? На выходные и еще пару дней. А то мы так и не искупались.

– Охота тебе со старухой возиться, – проворчала она в сторону, явно довольная. – Больше тебе выходные, конечно, девать некуда. Ну все, все, пошел, ехать пора. Еду не забудьте. Марш!

Сказка о человеческом облике

На кладбище при Сен-Матиас-Кирхе хоронили только добрых католиков местного прихода, редкие похороны бывали торжественны и пышны, так что на свору при городском крематории Пес смотрел свысока. Потому что всякая собака должная иметь гордость, особенно, если больше иметь нечего.