Сказки и легенды

— Ах, — часто повторяла графиня с нежной грустью, — если бы на совете привратников рая[147] нам было предопределено вместе, в один и тот же час сойти в темную могилу, тогда наши неразлучные души в тесном объятии поспешили бы к месту вечного упокоения, не теряя ни одного мгновения в блаженстве взаимной любви.

Хотя граф и соглашался с этим желанием, однако его мысли касательно загробного свидания любящих душ были не столь тревожны. По его теории, в небесной полиции царил полный порядок. Будучи воином, он сравнивал царство теней с благоустроенным военным лагерем, где легко отыскать друг друга. Ему казалось также, что разлука вследствие неодновременной смерти подобна тому, как если бы один из супругов отправился в непродолжительное путешествие, когда сама надежда на возвращение приятна, а новое свидание полно радости. Он уверял, что не отступит от законов рыцарства и на том свете и не успокоится до тех пор, пока не найдет свою даму, — хотя бы ему пришлось для этого обыскать все необозримое небесное пространство, — и отыщет свою любимую среди бесчисленных мириадов теней.

В комнате, где происходили эти разговоры, стены были украшены, во вкусе того времени, панелями с изображением пляски смерти. Одна из таких страшных групп представляла влюбленную пару за нежной беседой. Но вот входит призрак с косой и приглашает девушку в свой хоровод. При виде костлявого кавалера влюбленный небрежно опускает правую руку, которой, видимо, только что обвивал стан любимой, и, отшатнувшись от нее, левой обнимает сидящую по другую сторону девицу и прячет лицо у нее на груди.

— Взгляни, любезный супруг, — заметила графиня, — вот пример мужской верности. Ни одна женщина не способна на такую быструю измену. Не успела еще остыть его возлюбленная, а святое пламя уже угасло в груди ее вероломного друга. Ах, эта девушка унесет с собой из мира память о неизменной любви! Но если когда-нибудь ей встретится тень милого в обществе другой, разве это не отравит ей наслаждение в горней обители?

Эта мысль вселила такую скорбь в чувствительное сердце графини, что нежные слезы залили ее розовые ланиты. Кроткого супруга глубоко трогала печаль любимой мечтательницы, и он ласково утешал ее:

— Чистая любовь, — говорил он, — неизменна, и две связанные браком любящие души не разлучит даже великая бездна между небом и землей. Такая клятва, как наша, нерушима, и союз наш и за гробом свяжет нас навеки. Свидетельствуя и подтверждая это, клянусь своею совестью и рыцарской честью, что коли, упаси бог, смерть отнимет вас у меня, то мысль о другой мне и в голову не придет, и того же я ожидаю от вас, ежели я умру раньше. Да, если посещение этого мира после смерти возможно, то мой бесплотный дух, памятуя о нашем союзе, будет вам напоминать о нем. Подайте же мне руку, дорогая супруга, в залог того, что союз наших сердец скреплен навеки.

Эти слова настолько соответствовали романтическим представлениям графини, почерпнутым из туманных учений о загробной жизни, словно оно исходило из ее собственного сердца. Она обрела большое утешение и отраду в том, что ее любовь будет застрахована на том свете, и охотно отказалась от права вторичного вступления в брак, если смерть унесет ее супруга. Дабы скрепить этот брачный договор, она сплела из двуцветного шелка, зеленого и черного — цветов надежды и печали, — неразрывный узел любви. Потом такой же второй. Один преподнесла мужу, прикрепив его как брелок к графской цепи, а другой заключила в золотой медальон в виде сердечка, украшавший ее прелестную грудь, — как символ надежды, что в случае смерти одного из супругов переживший сохранит верность усопшему до загробного свидания. Вскоре после этого граф Генрих устроил для своих рыцарей роскошный пир, на котором, по своему обыкновению, от души веселился и шутил с гостями, ибо очень любил праздники и развлечения. Арфисты и скрипачи старались изо всех сил, и все в Халлермюнде дышало беспечной радостью. Нежная Ютта только собиралась, в паре с супругом, открыть бал веселым танцем, как вдруг раздались торжественные звуки трубы, возвещая о прибытии в замок герольда, который потребовал, чтобы его выслушали. Тотчас же граф повелел прекратить веселый шум, желая узнать, какое известие привез этот суровый человек в воинских доспехах. Графиня побледнела, и сердце ее сжалось от страха. Появление герольда подействовало на нее, как плач совы или карканье ворона, ибо она боялась, что он привез ее любимому супругу объявление войны или вызов на поединок. Но когда герольда ввели в зал и она увидела на его груди герб своего дома, то несколько успокоилась. Посланец почтительно склонился перед графом и, приветствовав его, начал свою речь: