Сказки и легенды

Вблизи вершин она встретила стадо овец и пастухов, которые, собравшись вокруг костра, сидели и молчали, потому что им не о чем было говорить: они не видели ничего, кроме неба, овец, гор и друг друга.

- Привет и мир вам! - сказала Серасвати, подходя к костру.

- Привет и тебе, путник, а мир у нас всегда! - ответил один из пастухов.

- В долинах, однако, война. Жители Непала и Бенареса напали на жителей Джейпура, покорили страну и разрушили город.

- А нам не все ли равно? - пожал плечами пастух. - Мы сгоним овец с гор, когда придет время стрижки, - а кто будет стричь шерсть, жители Непала, Бенареса или Джейпура, - не все ли равно нам и овцам?

"Да, здесь мир! - подумала Серасвати. - Недаром в божественной песне рассказывается, что Кришна принял вид пастуха. Вот, люди такими, какими создала их природа".

- Могу ли я отдохнуть у вас? Я устал. Измучен дорогой! - сказала она.

- Посиди у костра, юноша, поешь, что осталось, и ложись, вон там, в шалаше.

Серасвати, измученная всем, что случилось, посидела недолго у костра, ушла в шалаш и тотчас заснула. Проснулась она среди ночи вдруг от какой-то тревоги. Сквозь плетень шалаша был виден горевший костер. Пастухи не спали.

Когда люди ночью не спят, они совершают или обдумывают что-нибудь дурное.

И сердце Серасвасти наполнилось еще большей тревогой. Она прислушалась.

- Говорю, я видел своими глазами, - говорил один пастух странным, дрожащим отчего-то голосом, - я зашел в шалаш и высек огонь, чтобы разыскать свою овчину. Она лежала разметавшись. Переодетая женщина!

- Я подумал это и раньше. У юноши маленькие и нежные руки, без мозолей. У мужчины таких не бывает! - сказал другой.

- А я почувствовал это по какой-то дрожи, которая охватывала меня всего, когда она сидела рядом! - сказал третий.

Они замолчали. И было что-то страшное в этом молчании.

Собака опасней, когда молчит, чем когда лает.

- Что ж с ней делать? - хриплым голосом спросил один, словно чем-то давясь.

- Что делают с женщиной! - ответил другой. - Я никогда не встречал женщины.

- Я встретил раз старуху-нищенку. Ее могла принять за женщину только моя страсть.

- Не пропускать же такой красавицы. Такой еще раз в жизни не увидишь! Это боги нам послали.

- Не пренебрегать же их милостью!

"Опять боги!" - подумала Серасвати.

- Как я ее люблю! - словно чем-то захлебнулся один.

- И я!

- И я!

- Кто ж такой может не любить!

"Вот что человек, такой, каким его создала природа, называет любовью!" - с ужасом подумала Серасвати, встала и, вся дрожа, вышла из шалаша.

- Прощайте, добрые люди. Благодарю вас, что не обидели бедного странника. Я выспался и иду в путь.

Но пастухи преградили ей дорогу.

У них у всех были теперь глупые лица и хриплые голоса.

- Нет! - сказал один. - Юношу мы бы отпустили. А женщину нельзя пустить одну в горах ночью!

Они глупо улыбались.

- Во имя сострадания, пустите! - воскликнула Серасвати, кидаясь перед ними на колени.

Их лица стали угрюмы.

- Нельзя другому давать той монеты, которой сам не получал! сказал один.

- Неужто вы захотите воспользоваться моим несчастьем?

- Афганец, у которого я занял одну серебряную монету на похороны матери, взял с меня двадцать, и я два года работал на него. Все пользуются нашим несчастьем. Что ж нам раз в жизни не попользоваться чужим, если боги послали такой случай?

- Слушайте же! Один миг внимания. Мои несчастия превосходят меру человеческих бедствий. Их нельзя выслушать без слез. Я принцесса, в один день потерявшая все: отца, власть, дворец, родину...

- Велико несчастье! - расхохотался пастух. - Живем же мы без дворцов и без власти!

- Может быть, у вас, у знатных, все это большие несчастья, сказал другой, - но мы не видели счастья. И нас разжалобить несчастиями мудрено. Ты жалуешься слепому, что видишь только на один глаз.

- Пощадите же хоть чистоту. Я девушка!

- Э, да что там с нею разговаривать! Ночь бежит!

И пастухи тешились ею, пока их не охватило отвращение.

- Что бы сделать с этой тварью? - спросил один, отворачиваясь от лежавшей без чувств Серасвати.

- Если бы в городе, можно бы созвать народ и опозорить, как следует!

- Посмеялись бы. Горожане любят посмеяться.

- Кто не любит посмеяться, когда есть над чем.

- Бросить ее в пропасть, - и все.

- Чтобы не визжала, когда очнется!

Пастухи взяли Серасвати за руки и за ноги, отнесли на край обрыва, раскачали и бросили в пропасть, на дне которой были острые камни.

- И все схоронено, как будто ничего и не было! - весело сказал один. И, усталые, они пошли спать.

Но, падая на дно пропасти, Серасвати упала на медведя, который залег на дне.

Когда на него неожиданно что-то свалилось, медведь испугался и убежал.

А Серасвати, упав на него, не разбилась. Боги хранили ее для новых испытаний. Она еще не знала, что такое люди.

Очнувшись с болью во всем теле, Серасвати кое-как выбралась из пропасти, на дне которой лежала, и с трудом пошла вперед, - в страну, где не знали бы принцессы Серасвати, и где было бы все равно, что делается в Джейпуре.