Сказки и легенды

- Ты разъяряешь свое сердце, - тихо сказала Серасвати, - как человек, который хочет убить невинного.

- Мне нет дела ни до чего! - мрачно сказал Ганепати. - Но когда мне приходится выбирать между своим ребенком и чужой дочерью, - я думаю о счастье своего ребенка. Какой бог или смертный скажет, что я не прав?

- Но Серасвати несчастна. И, несчастный сам, ты должен понять лучше чужое несчастье.

- Когда зубы болят у меня и у соседа, - мне кажется, что боль соседа - пустяки в сравнении с моей.

- Слушай же!

Серасвати рассказала ему все, что пришлось ей претерпеть. Ганепати остался холоден.

- История достойна слез. Но наше сердце от несчастья покрылось мозолью, как руки от труда, ноги от ходьбы. Нас не тронешь чужим несчастьем, когда много своего, - как богач не станет есть чужого хлеба, так бедняку нечего плакать чужими слезами. Слез у меня довольно своих. Вот, если бы я был раджею, я, узнав историю Серасвати, послал бы сражаться за нее и умирать своих воинов. Но заставлять из-за нее умирать с голода своего сына? Нет.

- И ты предал бы принцессу Серасвати после всего, что знаешь об ее судьбе? - спросила Серасвати.

- Я заработал бы деньги, посланные богами для спасения моей семьи.

- Так предавай же. Эта одежда - ложь, как все на земле. Я Серасвати, принцесса Джейпура, дочь старого раджи Субрумэни.

С ужасом взглянул на нее Ганепати.

- Ты мой гость... Ты моя гостья. Священнее для меня моего сына. Спи, как будто ты спишь на груди у матери.

Он поклонился и вышел.

Когда наступила тьма, Серасвати увидела, что Ганепати вооружился дубиной и стал на стражу около жилища.

- Меня он стережет, чтоб я не бежала, или свою жену, чтоб она ночью не пошла и не предала? - спросила себя Серасвати.

На рассвете она услышала разговор.

Жена Ганепати горячо молилась, распростершись на земле пред восходящим солнцем.

- Смотри, чтоб дьявол не добавил к твоей молитве: "Да будет так, как ты молишься!" - сказал ей Ганепати, подходя.

- Я молилась Ганешу! - отвечала его жена.

- Женщины редко молятся богу мудрости! О чем же ты молила?

- Чтоб он послал разума в твою голову. Надо помолиться еще Вишну, чтоб он послал доброты в твое сердце. Чтоб ты жалел своих не меньше, чем чужих.

- Жена! Мы спорили с тобой всю ночь. Довольно. Я не могу сделать зла своему гостю. Вспомни, что Серасвати спасла твоего сына. И будь ей благодарна, как мать.

- Я и чувствую себя матерью, когда говорю тебе: пойди и принеси в свой дом мешок с серебром, который валяется по дороге и который подберут другие. Неужто ж плохо то, что я желаю моему ребенку, кроме жизни, еще и счастья? Завтра я, не имея служанки, снова займусь работой, а мой сын, мой Кришна, без призора уползет, упадет в пропасть, его съест тигр, ужалит змея. А мешок серебра! Мешок серебра, сколько весит эта Серасвати, легкая, как серна!

- Женщина, молчи!

- Мешок серебра!

- Замолчи, говорю я тебе.

- Я замолчу. Но заставь замолчать свое сердце, которое говорит тебе то же, что я.

И каждый раз, когда она в этот день брала на колени маленького Кришну, - женщина заливалась слезами.

- Бедный сирота! - говорила она.

- Не говори глупостей! - ворчал муж.

- Как же он не сирота, когда у него есть мать, которая не может ему помочь, и отец, который не хочет? "Надо бежать отсюда!" - с тоской думала Серасвати. Обед был подан обильный. Словно в праздник.

- Когда в доме гость, - у хозяев праздник! - сказала принцессе Серасвати жена Ганепати и все подкладывала ей кушанья:

- Ешь, ешь, дорогая гостья. В пути нужна сила. Ты измучена и больна.

- Я потолстею и отяжелею. Это плохо в пути! - ответила Серасвати, глядя на нее с улыбкой.

Хозяйка смутилась. Ганепати нахмурился. Но Серасвати не в силах была идти.

Все ночи напролет не спал Ганепати, шагая с дубиной около своей хижины.

"Оружие... - плохая защита против самого себя! - думала Серасвати. - Человек еще может победить другого, но победить самого себя?" Она услышала плач женщины:

- Вот человек, который выдумывает себе законы, - как будто не первый закон: чтоб родители любили своих детей?! Вот муж, вот отец, готовый лучше видеть мертвыми свою жену и своего ребенка, чем первую встречную чужестранку. Вот честный человек, который не предаст гостя, - как будто не величайшее бесчестье, если его жена, его ребенок умрут с голода по его вине?! Вот человек, который говорит: "Преступление никогда не совершится под кровлей моего дома". Как будто не преступление, если под кровлей его дома умрут с голода его жена и ребенок?

И Серасвати больше не слышала голоса Ганепати. Он молчал, становясь мрачнее со дня на день. Ему было тяжело дома, и он уходил, а когда возвращался, Серасвати слышала, как спрашивала его жена:

- Ну, что? Донес?

- Жена! - отвечал он. И это звучало, как стон.

Однажды, исчезнув куда-то на целую ночь, Ганепати с восходом солнца вошел в хижину и сказал Серасвати: