Сказки и песни цыган России

Сыграли тут свадьбу богатую, и зажил цыган с царской дочерью. Да только не по душе она ему пришлась. «И что это за жизнь? — подумал цыган. — От моей жены кочевой хоть дымом костра пахло. А от этой не поймешь чем пахнет! Всякими помадами да румянами».

Тяжело было цыгану с царской дочерью. В спальню к ней он не ходил. Жил отдельно. А когда царская дочь сама к нему приходила, цыган нос в сторону воротил.

Обидно стало царской дочери. Пошла она к отцу жаловаться:

— Не ласкает цыган меня, не голубит, нос в сторону воротит. Что мне делать, батюшка?

— Ничего, доченька, — успокаивает ее царь, — привыкнет он, ты с ним сама–то будь поласковей, ведь грубый мужчина очень до женских ласк охоч!

Проходит еще несколько дней. Совсем невмоготу цыгану. Вышел он как–то на балкон царского дворца и начал затылок свой скрести да грустные думы думать.

— Нет, чявалэ, — сказал он сам себе, — это не жизнь, пора к своей старой жене подаваться.

А в это время мимо дворца проходил какой–то мужичок. Поманил его цыган пальцем, и тот подошел. Спрыгнул цыган с балкона и говорит мужичку:

— Слушай, морэ, я тут случайно женился на царской дочери, туда–сюда, да только жить с ней никаких сил у меня нет. Ты уж пособи мне.

А мужик хитрый попался.

— Что ж, — говорит, — цыган, вижу дело твое никудышное, однако горю твоему помочь можно. Скидавай свою одежду и надевай мою, а уж я, так и быть, в твою залезу.

Поменялись они одеждами. Мужик во дворец пошел, а цыган к своей кочевой жене подался.

С той поры царская дочь своим мужем не нарадуется.

— Совсем изменился цыган, — хвастает она отцу, уж такой ласковый стал, такой нежный! Да и вид у него совсем другой: то черным был да сопливым, а теперь белый стал, чистенький. Говорит, мол, в трех росах помылся, оттого и побелел.

— Вот видишь, — обрадовался царь, — говорил же я тебе, что все будет в порядке...

Были у царя три арабских скакуна вороных: два мерина и один жеребец. Когда цыган из дворца удирал, то с собой двух меринов увел, а жеребца оставил, чтобы и царю не скучно было. Запряг цыган царскую карету да так и отъехал.

Непривычно цыгану на чистокровных скакунах ездить, ведь какие клячи раньше у него были, а тут арабские кони, чистопородные. Пока вожжами их сдерживал, все–то руки пооборвал. Пока до первой деревни доехал, совсем из сил выбился. «Надо хотя бы одну лошадку променять», — решил он. Заехал в деревню, подошел к мужикам и говорит им:

— Ну что, мужики, давайте коней менять?!

— Да что ты, — отвечают те, — с ума, что ли, сошел? Где же мы таких коней возьмем, чтобы с тобой меняться. Смотри, какие у тебя красавцы! У нас и денег не хватит, чтобы в придачу давать.

— Ой, обманываете вы меня, мужики, — усмехнулся цыган, — а ну пошли в конюшню, хочу сам посмотреть, что вы от меня скрываете...

Ну да ладно, пошли они в конюшню. Понравилась цыгану одна грязная лошадка, вся в навозе вывалянная. Подумал цыган: «Вот эта лошадь по мне, гляди–ка, с нее аж сало капает. Добрая лошадка!»

Поменял цыган своего арабского коня на эту дрянную лошадку, впряг клячу рядом со вторым арабским скакуном и едет дальше.

А кляча еле бежит, еле поспевает за арабским рысаком.

— И что же ты, кляча, мне всю пару портишь, — закричал цыган на арабского рысака. — И что ж ты так нескладно бежишь? Придется мне и тебя поменять.

Заехал цыган в деревню и второго арабского скакуна поменял на полудохлую клячу. Запряг ее рядом с первой клячей, хлестнул кнутом, да только лошади ни с места. Нет у них сил тяжелую, обитую золотом царскую карету тянуть. Посмотрел цыган на карету и подумал: «Раз такие хорошие лошади не могут повозку тянуть, значит, повозка никуда не годится». Поломал цыган карету, выпряг кляч и верхом отправился к своей жене.

Подъезжает он к своей палаше, а навстречу ему жена с цыганятами выбегают. Схватил цыган кнут да как хватит жену по голове:

— Что ж ты меня, подлая, одною оставила? Что ж не разыскивала? Даже собака и та за мной ходила, а тебе, выходит, все равно: где я был да что делал?! Ты смотри, каких я лошадей тебе привел!

Обрадовалась цыганка, скорей самовар поставила, цыганята вокруг веселятся И пошла у них жизнь — цыганская, прежняя, кочевая. А о подвигах своих цыган уже больше и не вспоминал.

28. Цыган и арбуз

[28]

Ехал цыган. За поясом нож у него, на кобыле попона. Вдруг сели на кобылу разом двенадцать слепней. Размахнулся цыган и всех двенадцать слепней одним махом и прихлопнул, а потом слез с коня и написал на столбе: «Одним махом двенадцать побивахом».

Подъехал к этому столбу богатырь. Прочитал надпись и пустился догонять цыгана. Догнал он его и говорит:

— Скажи мне, как путь свой держать? Отвечает ему цыган:

— На месте не стоять и быстро не скакать, а ехать ровно.

Едут они вместе потихонечку — цыган да богатырь. Укачало богатыря, так он и заснул на лошади. Тут у цыгана лошадь в болото провалилась. Глядит он: богатырь спит. Достал цыган нож да и отрезал богатырю голову.

Поехал цыган во дворец. Является к королю, а тот его спрашивает:

— А ну скажи, что ты за человек?