Сказки и песни цыган России

— Какая заметка? Зачем напраслину на нас возводишь? — с кулаками кидаются на колдуна конокрады, начинают себя в грудь бить, божиться, призывать свидетелей. А когда на шум подходил урядник, колдун спокойно вспарывал ножом кожу на шее лошади и доставал оттуда свой знак — три золотые монеты. Понятное дело: конокрадов сейчас же в тюрьму отправляли, а колдун со своей лошадью домой уходил.

Только так это по первоначалу было, а потом поумнели цыгане, ведь кому охота в тюрьме сидеть? Поймает их колдун, а они от него деньгами откупаются. Колдуну только этого и надо было. Поняли цыгане, что трудно украсть эту заколдованную лошадь, несчастье она им приносит, а все равно души цыганской не переделать: тянет к заколдованной лошади. И год от года росла дурная слава об этой лошади и ее хозяине.

И вот наступил срок колдуну умирать. Прослышал об этом Граф, известный в округе вор–конокрад, и тут же к колдуну отправился:

— Продай, колдун, мне свою лошадь, я тебе хорошо заплачу!

— Зачем мне деньги, если я помирать собрался?

А детей у меня нет! Нет, не продам я лошадь, никому она не достанется.

Так и ушел ни с чем Граф из дома колдуна. А на следующий день колдун умер. Колдуна еще в гроб кладут, а Граф уже около конюшни вертится. Вывел лошадь, санки запряг и поехал. Да только не успела лошадь двух шагов ступить, а колдун приподнимается в гробу и кричит:

— Не тронь мою лошадь, Граф! Если надо, иди в другое место лошадей воровать.

Не послушал Граф колдуна и помчался себе. Едет он, едет, снег летит из–под копыт у лошади, полозья санок скрипят. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Графом мужичок какой–то объявился. Еще минуту назад никого не было, а тут — на тебе! Граф был не из пугливых, размахнулся да как даст тому мужику кулаком по шее. Глядь, а мужика–то и нет никакого. А у самого шея болит нестерпимо. А потом этот мужичок опять появился. Рассердился Граф да как хватит его кулаком в глаз. Смотрит: опять никого нет. А у самого синяк под глазом здоровенный и глаз оплыл. В третий раз появился мужичок. Тут уж совсем Граф взбесился. «Ну, — думает, — сейчас я тебя прикончу!» Со всего размаха как двинет мужика по зубам. Опять исчез мужик, а Граф от боли по саням принялся кататься. Пощупал пальцем — двух зубов как не бывало. А тут за поворотом мостик показался. Только лошадь на мостик вступила, как мгновенно исчезла. Нет ни лошади, ни санок. Стоит Граф один на мосту и никак понять не может, что же произошло.

— Что же это такое? — подумал Граф вслух. — Чертовщина какая–то. Не может же быть такого, чтобы от мертвеца лошадь нельзя было взять! От живого не могли цыгане–конокрады взять, так неужели и от мертвого ничего не выйдет?

Приходит Граф обратно во двор к колдуну, а лошадь эта, запряженная в санки, как ни в чем не бывало стоит себе во дворе. И хомут тот же, и дышло.

Опять вскочил Граф в сани и опять поехал, и все повторилось снова. И так три раза повторялось, пока не прибежал Граф во двор к колдуну и не вскричал:

— Да будь ты проклята, дьявольское отродье, чтоб я еще хоть раз к тебе подошел!

Плюнул Граф и ушел ни с чем. А когда на следующий день похоронили колдуна и цыгане собрались в его дворе, чтобы решить, кому все же заколдованная лошадь достанется, вышел Граф вперед.

— Чявалэ, — сказал он, — многим из вас эта лошадь несчастье принесла, и я от нее пострадал. Так пусть же она не достанется никому!

С этими словами Граф взял ружье и выстрелил в заколдованную лошадь.

64. Как цыган у колдуна лошадей воровал

[64]

Жил бедный цыган. Настолько он был беден, что и сказать невозможно. Задумался как–то цыган о жизни своей. «Что делать? — думает. — Как от этой бедности избавиться? Надо идти лошадей воровать».

Пошел цыган на воровское дело. Выбрал ночку потемней, отъехал от табора подальше, видит: табун пасется. Одну лошадь посмотрит цыган, другую — нет ничего подходящего, все такие клячи, что за них ничего не возьмешь. Что делать? «Пойду, — думает цыган, — в деревне переночую, а наутро осмотрюсь, глядишь, что–нибудь и подберу».

Стучится цыган в крайнюю избу:

— Пустите, хозяева, переночевать. Выходит женщина на крыльцо и говорит:

— Знаешь что, цыган, я бы тебя пустила, да только муж у меня ревнивый, да к тому же с нечистой силой связь имеет. Убьет он тебя.

— Пусти, милая, ведь ночь–то не год. Что он мне сделает? Я на печку залезу и буду лежать себе спокойно, а утром встану, поблагодарю и пойду своей дорогой.

— Ну ладно, заходи, ночуй, если не боишься.

А в ту пору муж этой бабы домой возвращался. Был праздник какой–то, вот он шел по деревне и песни горланил под гармошку. Подошел он к избе своей и кричит жене:

— Открывай!

Та, бедная, трясется, но открывает. Зашел мужик:

— А это кто на печке лежит? Ну–ка повернись! Посмотрел мужик на цыгана, оскалился:

— А, морэ! Ну, вставай, морэ, вечерять будем. Думает цыган: «И чего это баба сказала, что мужик у нее плохой? Плохой угощать не станет».

Стала жена из печки чугуны с едой вынимать. Поест мужик, цыгана угостит, а остатки в котел сливает: и борщ и кашу — все. Поели, попили мужик с цыганом.