Сказки иных миров (СИ)

Усмехнувшись, я спустилась по лестнице к гостю и хозяевам. Его имя я вспомнила чуть позже и то с большим трудом -- Алексей Трочвин. Годы изменили его, но ребяческий задор не исчез. Когда-то я любила его, действительно любила, но чувства угасли, боль ушла. Со временем. Но огонь безысходности вновь объял сердце, стоило только вспомнить прошлое. И те же чувства я сейчас вижу в глазах недоумевающего, погрузившегося в задумчивость Санзета. Он даже имя сменил, чтобы забыть, кто он такой и начать новую жизнь там, где всё ненастоящее. Как был идиотом, так им и остался. Он всегда вызывал на лице улыбку. Такой беспечный и... кретин.

Гаусельм Сальвер прервал неловкую ситуацию и пригласил всех в столовую, кроме Санзета, предложив ему сначала разместиться в комнате, а после того спуститься к обеду. Нам следовало поговорить. Санзет сам хотел разобраться, но вслух предложить разговор не посмел. И правильно: неизвестно, кто может оказаться реальным. В этом галлюциногенном мире бок о бок живут настоящие люди и выдуманные кем-то неосязаемым, кем-то, возомнившим себя богом. К таким выводам я пришла, размышляя бессонными ночами на протяжении нескольких последних месяцев. Реймун уехал, и меня никто не донимал настойчивым вниманием. Я превратилась в приведение, живущее в гостевой комнате. В избушке я была такой же... исчезающей.

Мимо меня, кряхтя, прошёл слуга с чемоданами лорда Санзета, не отрывающего взгляда от моего лица. Если предположить, что он здесь с момента впадения в кому, то для него прошло далеко не сорок лет, а в десятки и в сотни раз больше. В этом мире нельзя повзрослеть на восемь лет даже за сотню. Санзет приблизился и направился следом за слугой, переодеться к обеду. Дорожная, но тем не менее яркая талуза в "пыли". Я впервые за много месяцев искренно легко улыбнулась -- годы не властны над характером того, кого все знали под именем Алексей Трочвин, но еле заметный шрам на виске не скрыть волосами, отращенными по местной моде.

-- Так вы знаете друг друга? -- удивлённо спросила Фламенко, когда гость скрылся в коридоре второго этажа. -- О тебе до сих практически ничего не известно. Ни кто ты, ни откуда. Только происхождение, равное нашему роду.

-- Вам достаточно знать, что я потеряла дом, спасая жизнь Реймуна Сальвера. Этого мало? -- в ответ спросила я, вновь потеряв всякий интерес к происходящему.

Леди Сальвер поджала губы, а лорд Гаусельм гневно взглянул мне в глаза. При старшем сыне они не допускали подобных вольностей. Но и я не могла учиться колдовству под пристальным вниманием тормаша. Если после первого упоминания о свадьбе, та наша с ним ссора на тему "Сильна ли твоя любовь ко мне?" и моего решительно-язвительного "Нет" с большой буквы, Реймун взялся за наблюдение на грани преследования. То, после издевательского "Да, я хочу за тебя замуж!", когда я не выдержала его постоянного присутствия рядом, -- он исчез. Из поля моего зрения его сдуло, как пёрышко в сильный ветер. Притом сдуло не только из комнаты и с этажа, но и из поместья вовсе.

Реймун, прихватив за собой друга -- Надаля Пеша, -- вернулся в столицу царства с великолепным, на его взгляд, названием Калрис, но я не видела мальчишку после памятных слов и моего абсолютного "согласия". Помню, я тогда долго смеялась над выражением его лица и резко изменившимся поведением. Жениться он не хочет. Ни в какую. Разве не мальчишка? Пусть по годам он взрослый, пять с половиной тысяч лет -- немало, но... он такое дитя. Сразу надо было сказать, что замуж за него хочу, тогда бы не пришлось ехать в поместье, где меня ненавидят все и каждый в отдельности. Леди и лорд Сальверы, его родители, за "нахлебницу"; Кентин Сальвер, его брат, за шутку с жабами, до смерти напугавшую его беременную жену; Маюрано Сальвер, его сестра, за самого Реймуна и его внимание, ранее принадлежавшем только ей одной.

Я последовала за гостем, сделав вид, что иду к себе в комнату. Это лицо, подпортившего мне жизнь в школьные годы, я не забуду никогда. Ничто не заставит меня забыть, как он напивался с друзьями, а мне приходилось отчитываться перед его матерью, где же сынок по ночам пропадает. Наркотики стали последней каплей. Эти отношения чуть было не стали для меня последним делом в жизни, но повезло. Мне, не ему. За свой кретинизм он ответил сполна, но мне кажется, сейчас лже-Санзет даже рад сложившимся обстоятельствам. Если он вообще помнит свою прошлую жизнь.