Сказки из Малиновки

Сразу зайти не получилось, а через пару дней, перед Танюшиным отъездом забежал в гости к своим старикам. Бабушка немного поворчала, что долго не шёл, а потом достала маленькую берестяную коробочку и протянула её мне.

– Возьми, это твоей Танюше подарок.

Я удивился.

– Бабуль, что это?

– А это, Юрочка, то, что поможет жить вам с Таней в мире и согласии и деток народить столько, сколько вы пожелаете.

Я приоткрыл коробочку, сунул руку внутрь, и на мою ладонь легла тяжёлая серебряная цепочка, красивого плетения, с кулоном в виде полумесяца, рожками вниз, украшенного кристалликами ограненного горного хрусталя. Неведомый мастер выполнил полумесяц так тонко и красиво, что я невольно залюбовался кулоном.

– Ба, откуда такая красота?

Бабуля улыбнулась и любовно погладила полумесяц.

– По молодости история со мной одна приключилась, никому её не рассказывала, знала, что не поверят, а то и за дурочку сочтут.

Ух, как мне интересно стало! Стал просить бабушку, что бы рассказала.

– Тебе расскажу, Юрочка. Знаю, ты в такое веришь, да и история касается нашей семьи.

Замуж я вышла рано, едва 18 исполнилось. Я девка видная была, как в кино то там говорил актёр: «Красотою лепа! Червлена губами! Бровями союзна». И фигурой не обделили матушка с батюшкой. Проходу мне парни не давали, а я в агронома приезжего влюблена была, в Степана Романовича. Ну а как же: высокий, красивый, образованный. Не чета нашим парням. И он меня приметил, ухаживал красиво, цветочки дарил, конфеты шоколадные покупал. А когда посватался Степан – от счастья чуть с ума не сошла, согласилась, конечно. Свадьбу сыграли, зажили как все люди. Год живём, другой, третий. Замужние подруги уже все с детками, а у нас всё никак не получается.Вот и заметила я, что стал мой Стёпочка, Степан Романович, искоса на меня поглядывать. Смотрит задумчиво, а у меня от этого взгляда всё сжимается в груди. А потом стал на работе задерживаться, то во второе отделение колхозное ездил, то с председателем чегой-то там считали. Приходил за полночь и спать ложился на диванчике. Кумушки-сплетницы весть мне принесли: мол, у Стёпы твоего полюбовница завелась, с ней он времечко проводит. А я не верила, прочь гнала их: не такой мой Стёпа, любит только меня, а что поздно домой приходит – так работа у него такая, ответственная и трудная.

А как-то летом жду мужа, а его всё нет и нет, не спится мне. Вышла на улицу: красота, луна светит, кузнечики стрекочут. Иду по улице не спеша, слышу – у Вали-продавщицы возле дома парочка милуется. Вальку сразу узнала, а кавалера её нет. Хотела тихонько назад отступить, а кавалер Вальку поцеловал в последний раз и пошёл по улице в мою сторону, тихонько посвистывая. А я к забору чужому прижалась, ни жива, ни мертва: узнала я мужчину, Стёпа это мой был, и мотив этот насвистывал он всегда, когда в добром расположении духа был. Прошёл Степан мимо, не заметил меня. А я на ватных ногах и с колотящимся сердцем следом потащилась. Зашел супруг в дом, а я заходить боюсь, все внутри от обиды дрожит. Ну, кое-как дрожь уняла, захожу, а муженек укладывается на свой диван. Брови поднял, на меня смотрит удивлённо, мол, где шаталась, жена, среди ночи? Встала я у притолки, смотрю на Степана, и видно, что-то в моём взгляде было такое, что понял он, что я всё про них с Валентиной знаю.

– Знаешь? – спрашивает.

– Знаю… – отвечаю чуть слышно.

Вздохнул Степан.

– Ну и к лучшему, давно объясниться нам надо было. Любовь у нас с Валентиной, она уже и ребёночка от меня ждёт.

– А со мною что же было? – шепчу помертвевшими губами.

Снова Степан вздохнул.

– И тебя любил, да только пустоцвет ты, дитя от тебя не дождаться. А Валюха вон сразу понесла. Давай, Варя, по-хорошему на развод подадим, без скандала, да я на Валентине женюсь, а то уж живот заметен у неё. Не хочу, что бы бабы за её спиной судачили, да и негоже ребёночку вне брака рождаться.

Захолонуло всё у меня внутри, замерло. Выскочила я из дома, да и к реке побежала, хотела утопиться. Бросилась в воду, до середины реки доплыла, а утонуть не получается. Я с детства плаваю, выталкивает меня вода, руки-ноги сами работают. Устала я топиться, к берегу поплыла. Вылезла, села на песочек, холодно мне, перед рассветом всегда холодает. Дрожь меня пробирает, зуб на зуб не попадает. И такая меня злость-обида взяла на саму себя, что с жизнью расстаться из-за подлеца хотела! Вспомнила, что на краю леса дуб огромны растет. У нас на селе его Мокошиным дубом называют, по преданию его сама Мокошь, языческая богиня судьбы посадила в незапамятные времена. Ходят тайком к дубу женщины, счастливой доли просят для себя. Вот и я побежала к этому чудесному дереву, подумала: попрошу ребёночка у Мокоши. Вдруг поможет, рожу себе, назло Стёпке и Вальке.

Бабушка засмеялась.