Сказки из Скородумовки. Лушенька-норушенька (СИ)

Солнышко освещало деревушку и бревенчатые дома под соломенными крышами казались золотистыми. Слышался лай собак, крик петухов. Девчушка бежала вдоль дороги, как вдруг увидела праздничную повозку. На лошадке была яркая попонка, к дуге привязаны бумажные цветы. Колокольчик радостно позвякивал. Осенняя грязь ошметками летела от колес. Повозка было проехала мимо, но внезапно лошадка остановилась и скосила коричневый глаз с длинными мохнатыми ресницами на Лушу. Та по краю, свисавшего из повозки ковра, быстро взобралась внутрь и притаилась в уголке.

- Но! - крикнул женихов отец, сидевший на облучке. - Чего задумалась?

Сваха была та же самая. Она вольготно раскинулась на пуке соломе и ее глаза тонули в улыбающихся румяных щеках.

Звонким голосом сваха напевно говорила.

- Эх, Сема, жизнь-то тебя ждет сладкая, жена у тебя будет хорошая, добрая, а у ж хозяйка какая, все тебе завидовать будут.

Жених счастливым не выглядел, на его лице застыло недоумение.

- Чего завидовать?

- У других жены ленивые, а твоя работящая, зорька еще не заалеет, а она за работу возьмется, вечером ты спать ляжешь, а она с прялкой вечерять будет. Сама смешливая, что ни слово, то поговорка, песни начнет петь, вся деревня в пляс пустится. Женихов у нее было, что море синее, да всем отказала, потому что тебя повстречала.

Семен закраснелся и от смущения заерзал на сиденье.

- Слушай, слушай, - обернулся к нему отец, - у свахи на языке медок, а в сердце ядок. Кто свахе поверит, того порвут звери, что она не скажет, надо сажей мазать. Говорит, что невеста красива, стало быть - как кобыла сива, утверждает, что работящая, значит лодырь или пропащая.

- Врешь, старый дурень, - взвизгнула сваха. - Сейчас сам увидишь, до чего девка хороша.

Луша попискивала от смеха в уголке. Наконец повозка остановилась. Сваха, нацепив на лицо радушную улыбку, вывалилась из нее и начала лобызаться с родителями невесты.

- А где ж ваша красавица ненаглядная? - запела она.

- В доме прячется, - ответила мать.

- А скажите мне люди добрые, - вдруг заговорил женихов отец, сам жених скромно стоял в сторонке. - Чего это мне поутру сон странный приснился? Кажется, что кто-то шепчет на ухо: слепая невеста, слепая невеста. К чему бы это?

- А не в руку сон, - первой опомнилась сваха, - уж такой востроглазой как наша Акулька искать - во всей округе не найти.

Невестина мать подбоченилась и зычно крикнула:

- Акуля!

На крыльцо выплыла дородная девица. Она была одета в праздничный сарафан с красной каймой, на голове был расшитый кокошник, лицо выбелено мукой, брови подведены сажей, а щеки намазаны свеклой.

- Тьфу, - сплюнул женихов отец, - изгваздали девку и не рассмотришь, ее сутки теперь надо в бане отмывать.

- Мам, - вдруг забасила мужским голосом девица, - что это у крыльца блескает не иголка ли?

Мать быстро подскочила, наклонилась, вытащила из утоптанной земли у порога тонюсенькую иголочку и торжествующе показала ее всем.

- Вот! Смотрите, какая моя дочь востроглазая. До того приметлива, до того сметлива!

Все прошли в дом, Семен с невестой задержались во дворе.

Невеста, наклонив голову, улыбалась и смотрела куда-то мимо.

- Ишь, востроглазая, - раздался звонкий голосок над ухом Семена. - Проверь-ка, дружок, ее востроглазость.

Семен скосил глаз и увидел на своем плече мышку-норушку в платочке в красный горошек.

- Как я ее проверю? - жалобно проговорил парень.

Мышка что-то зашептала ему на ухо.

- По нраву я тебе? - спросил Семен.

Невеста зажеманилась и хихикнула, не отводя взгляда от трубы соседнего дома.

- Так поцелуй меня, дорогая, - сказал парень, метнулся к куче мусора в углу двора и схватил старый мокрый валенок с оторванной подошвой.

Вытянув губы, невеста пошла прямо на валенок и щедро чмокнула его в испачканный навозом задник.

- Отец, - закричал Семен, - поехали скорей домой.

И пока они спешно грузились в повозку, из избы выкатились мать со свахой.

- Что такое? - раскричалась сваха. - Иль вы поссорились?

- Не, - довольно улыбнулась дочка, - поцеловалися, а щеки у него колючие!

Вечером Фома Никанорыч и Иван Петрович, хохоча, рассказывали Лесовушке эту историю. Та тоже смеялась, вытирала с глаз слезы, но потом строго сказала:

- Больше мою Лушеньку-норушеньку к себе на помощь не зовите. Не надо ей с людьми знаться, а то вспомнит своих родных и от меня убежит.

С утра начался дождь, он был мелким, будто на небе его кто-то просеивал через мелкое сито. Тропинки раскисли, на желтых листьях повисли капли. Луша, забравшись на сундук, смотрела в окошко. Лес потерял летнее веселье, нахмурился и насупился. Когда дождь закончился, наступила такая тишина, что было слышно как падают спелые листья. Они плавно, покачиваясь из стороны в сторону, плыли к земле и укладывались на нее пестрой мозаикой.

- Ночи длинные, вода холодная, - ворчала Лесовушка. - Ох, дождемся ли солнышка. Впереди зима.