Сказки Крестового хутора

– Федор Иванович, вы зря так шумите. Дело сделано, вы уже мученики во всех газетах. Зачем зря народ путать? Второе воскрешение никого не заинтересует, а мне семью кормить.

Барсик продолжал кричать, мертвый пенсионер продолжал убеждать червя перестать есть его тело. Долгое время только чавканье было ответом на возгласы кота и Федора Ивановича.

– Федор Иванович, знайте, вы для нас начало! Вы зародили новую жизнь. Мы назовем в вашу честь все потомство. Вот только что Барсикашка вышла из вашего кота. Только скажите, чем вы кричите? Ведь нет уже ничего?

– Сердцем я кричу! Сердцем! Что такую паскуду пригрел у себя на бороде.

Федор Иванович и Барсик продолжали попытки подчинить себе обгоревшие тела, но ничего не выходило. Только громче и громче звучало чавканье. Наконец черви добрались до сердец пенсионера и кота. Дружок открыл свою маленькую пасть и, нахмурив бровки, произнес:

– Федор Иванович, мы вас с Барсиком очень любим, ценим и никогда не забудем. Только перестаньте кричать, малышей пугаете. Они еще маленькие, всего боятся.

Сказка 34 Черный колодец

Валентина Ивановна потеряла счет дням. Часы и минуты растворились в шагах, криках и боли, которая сжигала ее мертвое сердце. Далеко позади остался Крестовый хутор, железный шлем как будто опустился до пят и укрыл старуху металлическим плащом. Солнце светило ей, луна убаюкивала, полевые цветы сочувственно кивали. Счастье, такое короткое, но такое яркое, – прошло. Нет больше Федора Ивановича, незачем жить. Даже скрипка осталась где-то позади, сломанная в порыве беспомощного гнева.

Улицы были объяты пламенем. Живые и мертвые единой толпой двигались к замку Царя. Плакаты всевозможных расцветок мелькали в воздухе, голоса переплетались в едином гневном порыве.

– Свободу политзаключенным! – раздавался громовой бас.

– Равные права мертвым и живым! – шипели прогнившие челюсти.

– Царь – вор! – пел тонкий женский голосок.

Многоликая толпа сметала на своем пути деревянных солдат и заграждения. Мертвые сваливались на них кучей, живые поджигали их факелами. В суматохе горели и сами протестующие.

– Слава мученикам свободы! – кричали мужчины.

– Слава Федору Ивановичу! – вторили женщины.

– И коту Барсику! – пищали дети.

Дружок и его семья ползли следом и никуда не спешили. В каждом брошенном толпой протестанте Дружок оставлял сына или дочь, в каждом мертвом устраивал уютный домик для растущего семейства.

Валентина Ивановна вспоминала минуты, проведенные вместе с Федором Ивановичем. Их странное знакомство, когда этот бородатый несуразный пенсионер пролил свет на давно заваленную обитель. Страшно было не потерять, страшно было осознать, что больше не повторится подобное счастье.

Остановилась старушка, только когда заметила, что позади тянется кровавый след. Обувь стерлась, а мертвая плоть не выдержала многодневной ходьбы. Рядом, выдолбленная в скале, красовалась пещера. Камень при входе казался обожженным страшным пламенем.

«Лучше уж сгину, а если нет, намотаю одежду на ноги и пойду дальше», – подумала старушка. Как проста была эта мысль! Только такие решения может принимать убитый горем разум, как будто пустота подсказывает – доверься инстинктам, а сама полностью растворись в горе. Оно же как нож – чем больше себя режешь, тем тупее лезвие.

Толпа прорвала ограждения царского замка и ворвалась в покои. Шум, гам, суматоха. Спустя пару минут вывели испуганного и уставшего Царя.

– Мы здесь власть! – закричали живые.

– Мы здесь власть! – закричали мертвые.

– Кушать всласть! – закричал Дружок и его дети.

Пока толпа закидывала Царя бранью и мусором, сухая сгорбленная фигура выскочила из общей массы народа и несколько раз ударила правителя ножом в грудь. Революционеры оттащили безумца, но было уже поздно, по крайней мере для когда-то грозного тирана. Удивительно, что Царь не ожил, как все мертвецы.

В пещере было пусто и просторно. Старушка искала, куда сесть, чтобы осмотреть сбитые ноги. Приметив камень, обвитый травой, Валентина Ивановна двинулась в его сторону. Стопы были изодраны до кости – хорошо, что мертвые не чувствуют боли. Оторвав кусок одежды, Валентина Ивановна начала обматывать раны. Тяжелый шлем мешал и перевешивал. Будь рядом Федор Иванович – он бы обязательно помог.

«Хоть бы с ребятами все было хорошо. Их жаль, ведь они тоже любили старика и свободу», – подумала Валентина Ивановна. Новость о смерти пенсионера на большинство подействовала как призыв к боевым действиям. Даже Ванька Малой схватил палку и пообещал пробить голову Царя не раздумывая. Тогда старушка ушла. Потому что знала, что больше боли ей точно не пережить.

– Мама? – внезапно раздался голос за спиной Валентины Ивановны. – Мама! Ты нашлась! Я так долго тебя ждал!

Старушка обернулась. В небольшом гнезде, залитом кровью летучих мышей и усыпанном останками их тел, вилял хвостом маленький змей. Большие голубые глаза его светились восторгом и слезились.