Сказки Ледяного спокойствия

Она уж знала про то и сама от купца-отца, который спьяну набрел на этот Аленький Цветочек и вздумал сорвать, но сразу вмешалось отвратительное, косматое чудище, владевшее цветком.

- Пусть приезжает дочка, - приказало чудовище, довольно гнусно изъясняясь на людском языке. И отобрало у купца кинжал. - Пускай не опаздывает, иначе я могу погибнуть. И пусть не прикасается к Цветку, ибо это - смерть.

Девушка была настроена романтично. Ее предупреждали, что чудовище могло оказаться простым прокаженным, которым тут несть числа, но она, полная веры в светлое и вечное, отправилась в путь.

"Нехай чудовище, - думала дочка. - Дома-то, которые с гармонью, не лучше".

Блуждая среди лиан, оплеванная обезьянами, изжаленная диковинными насекомыми, она вдруг заметила свет и поняла, что добралась до нужного места. Раздвинув ветви кустарника, она увидела ужасную картину: ее Аленький Цветочек, предмет бессонного вожделения, был сорван. Какая-то кошмарная горилла скакала и прыгала, тыча им в морду другого чудовища, уже поверженного, уже ослепленного. Кругом орали, ревели и трубили невидимые во мраке животные. Чудовище корчилось в агонии, пахло паленой шерстью.

Горилла вдруг замерла, заметив гостью. Сжимая в руке трепетный, огненный цветок в глиняном горшке, она приблизилась и улыбнулась жуткой улыбкой во всю свою немытую, скользкую рожу:

- У меня забилось сердце, - прошептала горилла. - Прижми ко мне руку и послушай. Это весна! Это пора любви, водопоя и совокупления!

Купеческая дочь, содрогаясь от брезгливости, приложила руку к мохнатому соску. Собеседник обернулся, опустился на четвереньки и торжествующе завыл:

- Красный Цветок теперь мой! И Железный Зуб тоже мой! Шер-Хан повержен, а я... я человеческий детеныш, я ухожу с нею, таков закон джунглей...

- Меня зовут Маугли, - сказал он купеческой дочери. - Я и есть твое чудовище, и ты мне покажешь, как играть на гармонии, потому что мне очень понравилась игра твоего отца, особенно застольная... И не забудь, что меня воспитали волки...

Желая с ним авансом посоперничать, слон Хатхи протрубил марш Мендельсона

14. Госбезопасное Меню

старая сказка, переделанная из драматургической первоматерии

ПАВИАН {спикер}: Коллега Слоненок! Извольте соблюдать регламент!

СЛОНЕНОК: Но я только задал вопрос! Это заняло полминуты!

ПАВИАН: Коллега, ну будем же соблюдать правила! Мы же их сами выработали...

СЛОНЕНОК: Я протестую! Я внес, в конце концов, депутатский запрос...

ПАВИАН: Я вынужден просить вас...

СЛОНЕНОК: Нас, кстати, смотрят все джунгли...

ПАВИАН: Что? Ах, да...ну, что же... по правде говоря...Я предлагаю поставить обсуждение вопроса на голосование. (ропот в зале)

СЛОНЕНОК {слегка тараща глаза}: Меня вот что интересует: что ест Крокодил на обед?

ПАВИАН: Давайте уважать друг друга. Почему сразу - Крокодил. Это товарищ Кракушев, мы все его хорошо знаем. (Видно, что знают все: гул неопределенной направленности). Голосуем, коллеги. Кто за?

ПАВИАН: Я так вижу, что за нет. Кто против?

СЛОНЕНОК {запальчиво}: Нас смотрят все джунгли!

ПАВИАН: Так что, коллеги, я попросил бы вас все обдумать...не торопиться... Нас, знаете, все джунгли смотрят. Давайте подумаем вместе: правильно ли будет в таких условиях отказаться от прений. Итак, голосуем повторно. Кто за рассмотрение запроса Слоненка? Ну вот, коллеги, единогласно! Уже записались Страусиха, Бегемотиха... я сам собираюсь сказать несколько слов...

СЛОНЕНОК: Когда же они успели? Ведь и получаса не прошло...

ПАВИАН {машет на него ногой}: Уважаемая Страусиха, прошу к микрофону. Что? После какого-такого основного доклада? Ну, хорошо. Прошу вас, коллега Слоненок.

СЛОНЕНОК: Уважаемое собрание! У меня, собственно, не доклад. Я всего-то и спросить хотел, что товарищ Кракушев ест на обед? Мне непонятны ваши затруднения... Вот он тут сидит собственной персоной, в Президиуме, так пусть он скажет! Если кратко, то у ряда обитателей побережья возникли подозрения в некотором искажении Крокодилом санитарных заветов великого Рикки-Тикки-Тави, истребившего Нага и Нагайну. Гуляет мнение, что Крокодил узурпировал права общественного санитара, о чем, в частности, косвенно высказывается Тамбовский Волк, именующий в недавнем открытом письме Крокодила своим товарищем...

(СТРАУСИХА и БЕГЕМОТИХА спешат к трибуне и сталкивают с нее СЛОНЕНКА)

ПАВИАН: Коллеги, это не методы. Критика, с чьей бы стороны она не исходила, должна вестись парламентскими методами. Прошу вас, уважаемая Страусиха! Я предоставляю вам слово.