Сказки мёртвого мира. Тсс…

– Ты знаешь его? Кто он? Куда он пошёл?

– Не знаю, а пошёл, ммм… Плохо помнится, голова что-то сегодня болит сильней, чем обычно.

Девчушка протягивает ко мне грязную ладошку и терпеливо ждёт.

– Ничего, что я помогла?

– А ничего, что я сказала спасибо?

Ушлая, зараза, такая своего не упустит. Я выуживаю из-за пазухи таблетку, нет, две, чтобы память девчушки поскорее прояснилась. Она не глотает их, а живо прячет в карман, чтобы никто другой не заметил такую ценность. Ну вот, ей полегчало – веснушки разъезжаются в разные стороны.

– Вспомнила! Он вон туда пошёл.

Она показывает вдоль улицы – туда же, куда ткнул пальцем старик. Значит, он не пытался меня обмануть, чтобы разжиться половинкой таблетки. Он действительно вспомнил – и в итоге не получил от меня ни шиша. Ничего не поделаешь, это Вена, здесь постоянно кого-то кидают. Итак, теперь я знаю, куда убийца направился. Но правда ли это он? Бутылка водки – вот что ценное она несла мне в подарок и из-за чего её убили. Это он. Мне нужно знать больше.

– Расскажи про него.

И снова ко мне тянется раскрытая ручонка. Я достаю ещё таблетку, чтобы в голове девчушки не застряла ни одна деталь.

– Он странный. Когда ходит, то щупает палкой перед собой вот так, а ещё…

– Подожди-подожди, он что… слепой?

– Да, но странный.

– Говори яснее.

– Понимаете, обычно всякие слепые, если у них есть какая ценность, сюда не суются, чтоб их не обчистили или ещё что похлеще. А этот шёл так, как будто никого не боится, и пил свою водку. При всех!

– Так, подожди. С чего ты взяла, что у него водка?

– Не знаю, как вы, а я умею читать… не очень сложные буквы. Ой, погодите! Может, вы и правы. Он мог налить в бутылку простой воды.

– Не мог. Права – ты.

– В общем, он пил при всех, и его никто не тронул. Даже не спросил, в самом деле у него там водка или что-то ещё. Я почему запомнила – это очень странно. Как будто его все боятся чутьём и незаметно для самих себя обходят стороной. Ну вот как будто идёт не человек, а болезнь или даже смерть, понимаете? У меня у самой мурашки от него, как вспомню, брр!

Опять всё вверх дном. Слепой расправился с человеком, который в драке мог уложить двоих, троих, семерых. Калека ведёт себя в дикой толпе так, словно ему сам чёрт не брат. Кто же он? Мне нужно знать ещё больше.

– Что ещё?

– Он был в крови. И у него был таку-ущий ножик на боку. Мне кажется, он кого-то… обидел.

– Тебе не кажется. Ещё что?

– Ну-у-у…

На этом её запас слов истощается. Ещё одной таблетки должно быть достаточно, чтобы его обогатить. Девчушка довольно щурится.

– А вы не бедная!

– Рассказывай.

– Ещё он крысу купил, вон у того в каске.

А вот крысолов меня обманул. Но почему? Он знаком со слепым? Или не захотел лишиться покупателя, который пообещал вернуться за другой крысой? Или решил отплатить мне за то, что я ничего не купила? Как бы то ни было, ответ один: это Вена, здесь постоянно кого-то кидают. Но я не трясущийся старикашка – и вытащу из крысолова подробности, вот только закончу с девчушкой.

– Что ещё ты заметила?

– Вроде бы всё.

– Подумай хорошенько.

– Да, всё. Но могу подсказать, где его найти.

И ещё одна таблетка сверху, чтобы между нами установилась предельная откровенность.

– У него почти что целая бутылка водки, так? И он пошёл в ту сторону. А что там?

– Что? И при чём тут водка?

– «Волчья пасть». И этим всё сказано.

– Точно!

И как я сама не додумалась? Если не нападу на след слепого, теперь я знаю, куда направлюсь – прямиком в «Волчью пасть».

– Что ж, спасибо тебе, веснушка.

– Не стоит!

Она похлопывает себя по набитому эмками карману.

– Погодите, ещё совет, бесплатный. Вы хотите с ним что-то сделать, потому что он кого-то обидел, так? Берегитесь, он не такой, как все.

– Забыла? Я крокодил. Таких, как он, я ем на ужин.

Пора разобраться с крысоловом. Надеюсь, обойдётся без кастета, иначе его телохранителю придётся… Мою мысль заглушает выстрел поблизости – такой мощный, что с фасада ближайшего дома сходит пласт отсырелой штукатурки. Я пригибаюсь к земле и, кашляя от поднявшейся пыли, поворачиваюсь на звук.

На асфальте четырёхконечной звездой лежит тот самый верзила с микроскопической головой – вернее, теперь совсем без неё. Рядом на коленях стоит крысолов с умоляюще сложенными ладонями, а над ним возвышается в полный рост тот самый юноша, спокойно перезаряжает дымящийся обрез. На мгновение я зацепляюсь взглядом за деревянную рукоятку его оружия, на которой вырезаны огненные крылья, – кажется, недавно я уже видела у кого-то этот обрез… Хотя какая разница? В этом сволочном мире оружие ходит по рукам чаще, чем самые продажные проститутки.

Когда юноша заканчивает с перезарядкой, он снимает крысу с шеи торговца и уходит со всё такой же невозмутимой физиономией. У меня мурашки по телу. Не от вооружённого убийцы в непосредственной близости, а от неизменно чистого лица юноши, хоть теперь оно и испачкано свежей кровью. Он не похож на торчка, не пьяный и вряд ли сбрендивший. Это-то и будоражит больше всего.