Сказки народов мира

— Ну так вот, паренек, завтра твоей службе конец. Слушай же меня внимательно. Завтра вернется домой мой отец, станет тебя спрашивать, чему научился, мол. А ты ему скажи: я многому научился. Вот через голову перекувыркнусь — и подковою обернусь. Другой раз перекувыркнусь — гвоздиком стану, чтоб подкову ту подковать. А еще раз перекувыркнусь — в бела голубя превращусь. Он-то спросит тебя, чему еще научился, но ты знай помалкивай. И еще другое тебе скажу. Завтра воскресенье будет, и придет за тобой отец твой. А мой отец, по обычаю своему, сделает так: рассыплет он гречку по двору, и слетится во двор голубей белых видимо-невидимо, поболе тыщи. И ты среди них будешь. Тогда мой отец скажет твоему: «За сыном пришел, говоришь? Ну что ж, отыщи среди голубей этих своего сына. До трех раз отыщешь — домой забирай. Но если и на третий раз ошибешься, все они так и останутся белыми голубями». Но тебя я научу, как быть, и отцу твоему все объясню, только ты у самых ног его скакать норови. Тогда он узнает тебя, и ты вернешься домой. Эти-то голуби оттого и остались все голубями, что родители не признали их.

Поблагодарил мальчик добрую девушку.

На другой день Ох Хохо домой пожаловал. Стал он мальчика выспрашивать, но он в точности так отвечал, как дочь Ох Хохо наказывала. Вот понесла девушка обед в дом, а на пороге отец мальчика стоит, спрашивает, где сынок его. Девушка громко ему отвечает:

— Теперь его нет здесь, но вот-вот придет.

А сама тихонько шепнула бедняку, на какого голубя указать, чтобы сына вызволить.

Ну, отобедали, вышел Ох Хохо во двор, спрашивает:

— За чем пожаловал, почтенный?

— Я за сыном моим пришел.

Метнулся Ох Хохо в дом, вынес миску с гречкою. Высыпал гречку на землю, свистнул громко, и в один миг со всех сторон во двор голуби слетелись — шагу негде ступить. И все одинаковы, все белы! Да только отец мальчика знал уже, на которого указать, чтобы сына угадать. Показал он, как надо: вот, мол, сын мой!

— Ну, твое счастье, что угадал, — говорит Ох Хохо, — не то остался бы он у меня навсегда. Что ж, твоя взяла. Сейчас перевернется он через голову и станет опять мальчиком, краше, чем был.

Так и случилось. Обрадовался сыну отец, и отправились они вместе домой. Но по дороге отец призадумался, затужил. Господи, господи, худо бедняку: ну чем он сыночка родимого накормит? Нет в доме и крошки завалящей.

Да только сын угадал его мысли. Спрашивает отца:

— Что закручинились, батюшка?

— Да вот беда какая, сынок, нечем мне тебя и попотчевать.

— Об этом не печальтесь, — отвечает ему сын. — Я сейчас через голову перекинусь и обернусь красавицей собакой-легавой золотой масти. Ошейник на мне будет из золота, застежки на ошейнике брильянтовые, вместо поводка — золотая цепочка. А вы идите себе и меня ведите. Вскоре мы повстречаемся с каретой. И будут в той карете сидеть четыре барина. Они вас спросят: куда, мол, путь держите? А вы скажите, что на ярмарку собаку ведете. «А сколько ж вы за нее просите?» — скажут господа. А вы им: золота, мол, корзинку. Одно только помните крепко: собаку продайте, а ошейник не продавайте, в карман себе положите.

Только он это вымолвил, как тут же через голову кувыркнулся и обернулся такой красивой легавой, что и отец залюбовался, глаз оторвать не мог. А тут как раз и карета показалась, навстречу им катит. В карете четыре господина сидят. Увидели они чудо-собаку, остановили карету. Спрашивают бедняка:

— Куда ты ведешь собаку? Экая ведь красавица!

— Да вот на большую ярмарку иду, продать хочу.

— А сколько ж ты за нее просишь?

— Она корзинку золота стоит, как отдать.

— Но уж с цепочкой и ошейником вкупе?

— Нет, их не продаю, только собаку.

— Да куда ж я с собакой, добрый человек, ежели ты с нее ошейник с цепочкою снимешь?

— Этого добра в любой лавке довольно. Отвалили ему баре золота, сколько просил.

— Ну, давай сюда собаку!

Взяли они собаку в карету, везут, радуются. А бедняк котомку с золотом на спину закинул, идет себе по дороге, не торопится. Баре в карете и полкилометра не проехали, как наперерез им заяц скачет. Собака его увидела, рваться стала. Но хозяин крепко держал ее. Остальные трое говорят ему:

— Отчего ты не отпустишь собаку? Ей же до смерти хочется зайца словить.

— Э, нет, не отпущу! Убежит она, только я ее и видел.

— Не убежит. Это ж охотничья собака, ученая. Вернется, да еще с зайцем.

До тех пор уговаривали, пока не отпустил хозяин собаку. Выскочила легавая из кареты, бросилась вслед за зайцем под крыжовенный куст. Ждут — пождут господа, не возвращается собака. Уж они свистели, кричали — нет ее нигде.

— Ну, что я говорил? — сердился хозяин. — Не надо мне было ее отпускать, она этих мест не знает, как найдет дорогу обратно?

Выскочили господа из кареты. Ищут — рыщут — нет собаки! Наконец тот, кто купил ее, надумал повернуть назад, вдруг да собака к старому своему хозяину воротилась! Сели они опять в карету, пустились за бедняком вдогонку. Скоро его и нагнали. Тот себе идет тихо-мирно, рядом с ним мальчонка шагает. Покричали ему господа: не видал ли собаку?