Сказки народов Северного Кавказа

А Шах-девица встала поутру и видит — на пальце у нее алмазное кольцо. Посмотрела на стол: все кушанья и напитки отведаны.

— Говори, кто был у меня во дворце? — сердито спросила она у своего волшебного зеркала.

Всякую тайну могло отгадать это зеркало! И рассказало ей зеркало о храбром юноше.

Семью царствами владела Шах-девица. Собрала она все свои войска и пошла в ту страну, где жил отец трех сыновей, раскинула красавица шатер перед их городом и послала сказать, чтоб немедля пришел к ней человек, который побывал в ее саду.

— Прежде всех я побывал, — закричал старший брат и поспешил к Шах-девице.

— Так это ты забрался в мой сад? — спросила она.

— Я! — отвечал он.

— Как же ты рвал плоды?

— Руками!

— Ну, хорошо, ступай. — И она велела выгнать его из шатра.

Старший брат с позором вернулся домой, а в лагерь Шах-девицы прибежал средний брат, но и с ним случилось то же, что со старшим.

Пошел тогда младший брат.

— Послушай, молодец, это ты рвал плоды в моем саду? — спросила красавица.

— Я, — отвечал он.

— Как же ты их рвал? — спросила она.

Юноша рассказал. Тогда встала Шах-девица, вышла из шатра и перед всем своим войском трижды поцеловала юношу. А потом женился младший брат на Шах-девице.

Жили они долго и счастливо, были у них сыновья храбрые, похожие на отца, а дочери красивые, похожие на мать. Тут и сказке конец.

Сын бедняка и злой алдар Осетинская сказка

1

Давно когда-то в горах под скалой, в темном дедовском хадзаре своем жил бедный горец по имени Царгас. У него была жена Хорон и семеро сыновей.

Вот подросли сыновья, стали уже помогать отцу с матерью, да однажды весной приехал злой алдар, остановился возле хадзара бедного Царгаса и, не слезая с коня, зло сверкнул глазами:

— Эй ты, горская собака! Живешь на моей земле, пьешь мою воду, моим воздухом дышишь, а не думаешь, собака, о том, что за все это самим аллахом платить положено!

А чем платить бедному старику? Нечем.

И увел алдар старшего сына Царгаса и сделал его своим рабом.

На другой год весной увел он второго сына, потом третьего, четвертого, пятого, шестого и всех их сделал своими рабами.

На седьмой год опять приехал алдар, посмотрел на худого, хилого Рухсара и не взял его, а отобрал у Царгаса его кормилицу-ниву на склоне горы.

А следующей весной отнял он у Царгаса корову, а потом и самого его выгнал из дедовского хадзара.

Вот и живет теперь старый Царгас с женой Хорон и маленьким сыном Рухсаром в темной пещере, в которой ничего уже не осталось, кроме родниковой воды в деревянном ведре.

Однажды Царгас говорит своей жене:

— Боюсь я, Хорон, как бы не приехал опять алдар и не отнял у нас последнюю нашу надежду — маленького Рухсара и не увел бы его в рабы.

— И я боюсь, старик, — вздохнула Хорон. — Да что же нам делать-то?

— А вот, давай, подумаем!

Стали думать, долго думали.

Наконец, Царгас поднял глаза, посмотрел на жену и сказал:

— Ты, старая, оставайся тут, в пещере. По обычаю горцев, алдар не тронет тебя, старую женщину. А я с Рухсаром пойду куда глаза глядят. Может, найдется на свете человек, который возьмет его к себе в батраки, напоит, накормит, и так мы убережем его от алдара и от голодной смерти.

— Хорошо, — согласилась Хорон.

Недолги были сборы в путь; и отец с сыном пошли по горным тропинкам куда глаза глядят, а старая Хорон осталась одна в пустой пещере с сердцем, полным горя, и глазами, полными слез.

2

Идут Царгас и Рухсар по горной тропинке, идут они день, идут два, устали, ноги кровоточат, а они все идут да идут. Вот вышли они на равнину, смотрят, а ей и конца нет, и на ней леса дремучие и поля широкие. Не пошли они лесами дремучими, пошли чистым полем и на пятый день к вечеру пришли к высокому кургану.

— Давай, сынок, отдохнем здесь, а завтра рано утром отправимся в путь, — сказал Царгас.

— Хорошо, дада! — сказал Рухсар, повалился на траву и заснул крепким сном.

Царгас сел у ног его и глубоко вздохнул:

— Ох, горе, горе!

Только он это сказал, смотрит: идет к нему древний старик с длинной белой бородой.

— Мир и счастье тебе, горный человек! Зачем ты звал меня? Что тебе надо? — спросил старик.

— Не звал я тебя, почтенный старик, — ответил ему Царгас.

— Как не звал? Разве ты не сказал сейчас: «Горе! Горе!»?

— Это правда, так я сказал.

— Вот я и пришел к тебе, потому что зовут меня Горе, как зовут тебя Царгасом, а твоего маленького сына Рухсаром.

Очень удивился Царгас, но ни слова не сказал старику. А тот продолжал:

— Неспроста зовут меня так: я знаю горе всех бедных людей на всей земле и собираю его под этим большим курганом. Но горю народному нет конца, и я не в силах уместить его под одним курганом. Тысячи тысяч таких курганов у меня по всей земле. И твое горе давно я знаю. Я видел его в небесное зеркало. И дела злого алдара у меня на счету. Не один он — много таких алдаров на свете. Но скажи, чем я могу помочь твоему горю?

Еще больше удивился Царгас и ответил:

— Боюсь я, добрый старик, как бы злой алдар не отнял у меня последнего сына. Помоги мне спасти его от алдара.

Призадумался старик.