Сказки народов Сибири, Средней Азии и Казахстана

Увидел он серую белку, прицелился в нее, выстрелил — не попал. Вскочила белка на елку, с елки на березу перепрыгнула, с березы — на лиственницу: лес велик, всяких деревьев в нем много. Целый день с раннего утра до заката солнца гнался Харжит-Берген за белкой, но сколько ни стрелял — все мимо. Дивился и досадовал на себя молодой охотник. Выходит, зря ему такое имя дали. Берген значит «меткий стрелок», а какой же он меткий, если обыкновенную белку подстрелить не может!

Доскакала белка до юрты старушки Байбярикян с пятью коровами и уселась на ближнюю сосну.

Подбежал Харжит-Берген к сосне и — уже в который раз! — выстрелил. Нет, опять не попал. Прошла стрела мимо и упала в дымовое отверстие юрты.

— Старуха, вынеси стрелу, отдай мне! — крикнул Харжит-Берген.

Никто ему стрелу не вынес, никто не ответил. Охотник крикнул еще раз, и опять никто на его крик не отозвался.

Рассердился, разгневался Харжит-Берген и сам вбежал в юрту.

Вбежал, увидел девушку и от ее неописуемой красоты чувств лишился. А когда очнулся, ни слова не говоря, вихрем вылетел из юрты, сел на коня и поскакал домой.

— Мой отец, моя матушка! — еще с порога возгласил он. — У маленькой старушки Байбярикян с пятью коровами, оказывается, такая красивая, такая хорошая дочка. Уговорите старушку отдать ее мне в жены!

Отец Харжит-Бергена тут же послал гонцов на девяти конях за девушкой-красавицей.

Во весь опор помчались гонцы, летящих птиц догоняли и перегоняли. Прискакали к старушке Байбярикян с пятью коровами. Зашли в юрту, увидели девушку и тоже обмерли от ее красоты. А когда очнулись, самый старший и рассудительный спросил у хозяйки:

— Старушка Байбярикян, отдай свою дочку молодому Харжит-Бергену в жены!

— Почему бы не отдать, — ответила старушка, — отдам!

Спросили у девушки: пойдет ли она?

— Пойду, — сказала девушка.

— А какой выкуп дадите? — спросила старушка Байбярикян.

— Какой потребуешь, такой и будет.

— Хорошо. Тогда наполните мое чистое поле всяким скотом. И как только это будет сделано, можете забрать девушку.

Живо пригнали на поле старушки Байбярикян столько коров и лошадей, что поля не стало видно. После этого ловко и проворно одели и нарядили девушку. Привели Чубарую лошадь, которая понимала человеческую речь, и взнуздали ее серебряной уздой, оседлали серебряным седлом, а к седлу серебряную плетку привесили.

Харжит-Берген взял невесту за руку, вывел из юрты, на Чубарую лошадь посадил, домой повез.

Едут они краем тайги. Видит Харжит-Берген — лисица бежит. Взыграло его охотничье сердце, говорит он невесте:

— Поскачу я в тайгу за лисицей. А ты поезжай пока одна. Вскоре дорога разделится на две: одна пойдет на восток — там будет висеть соболья шкура, другая дорога идет на запад — там увидишь шкуру медведя. На западную дорогу не сворачивай. Поезжай той, где повешена на дереве соболья шкура. Я тебя скоро догоню.

Сказал так и ускакал.

Отправилась девушка дальше одна. Едет-едет, доехала до развилки. Доехала и позабыла, что ей наказывал Харжит-Берген, — повернула на ту дорогу, где висела медвежья шкура, и приехала к большой железной юрте.

Вышла из юрты дочь восьминогого абаасы́[1], в железные одежды одетая, с одной-единственной крученой ногой, с одной-единственной крученой рукой, с одним, на середине лба, мутным глазом, с длинным черным языком, спускающимся на грудь.

Схватила она девушку, стащила с лошади. Весь красивый убор сняла с невесты, сама в него оделась и обличье ее приняла. Сделав так, села дочь абаасы на Чубарую лошадь и поехала на восток.

К якутской сказке «Старушка Байбярикян с пятью коровами».

Харжит-Берген догнал ее, когда она уже подъезжала к юрте его отца. Не догадался жених, что за невеста едет в ним рядом.

Много народу собралось встречать невесту. Девять молодцов стали с одной стороны коновязи, чтобы принять повод ее лошади. Восемь девушек стали с другой стороны, чтобы привязать тот повод к коновязи. А вышло так, что невеста сама привязала свою лошадь к обломанному сучку ивы, за который старуха скотница привязывала пестрого глупого бычка. Огорчило это встречавших юношей и девушек, хоть они и не подали виду. Да в конце концов и надо ли придавать большое значение тому, куда невеста привязала лошадь? Все ждали, что будет дальше.

Девушки между собой говорили:

— Вот вымолвит невеста слово — красные бусинки посыплются на землю. Подбирать да нанизывать их будем.

Для этого они и нитки припасли.

Молодцы думали:

«Где ступит невеста — там по ее следу соболи побегут. Стрелять их будем».

Для этого и стрелы приготовили.

А невеста слово вымолвила — лягушки посыпались, невеста шагнула — облезлые горностаи побежали.

Тут уж и все встречающие опечалились, огорчились.

От коновязи до юрты настлали зеленой травы. Взяли невесту за руку, в юрту повели. Вошла она в юрту, разожгла, по обычаю, тремя верхушками молодых лиственниц огонь в очаге. После этого начался свадебный пир.

Пили, ели, веселились. Ни жених, ни кто другой о подмене невесты не догадался.