Сказки неманского края

Рассказал осел все, что знал про страну Гитлерию. Пришлось это коню по душе. Идут они вдвоем. Встречают по дороге козу. Седобородая спрашивает:

— Соседи, куда путь держите? По лицам вижу, что добрые вести несете.

Рассказали эти двое, куда они идут и что узнали о стране Гитлерии. Понравились козе их речи, вздумалось куцехвостой на свет поглядеть, в чужих краях счастья попытать, просится она в компанию. Идут втроем. По дороге встречают собаку.

— Братцы четвероногие, куда так спешите, что всю пыль на дороге столбом подняли? — спрашивает рыжик.

Рассказали путники, куда направляются. Попросилась и собака в компанию.

И вот пошли вчетвером. Вдруг из канавы на дорогу прыгнул полосатый кот.

— Осел премудрый, куда ведешь такой отряд? Уж не свадьбу ли справляешь?

Долго не мешкая, осел объяснил коту, куда они идут и что про страну необычайную проведали. Пошел с ними и кот-охотник. Вот уже путешествуют впятером.

Откуда ни возьмись — муха летит. Села ослу на ухо и тоненьким голоском спрашивает:

— Скажите, не в гости ли вы идете, или, может, мед делить торопитесь? Позвольте и мне хоть в маленькую капельку свой хоботок окунуть.

Рассказали ей животные, что не мед они ищут, а в такую страну направляются, где сам властелин той страны животных опекает.

Напросилась и крылатая в компанию.

Много дней они шли, пылью-грязью покрылись, измучились, пока, наконец, добрались до края желанного. Стали на перепутье и друг дружке крепкое слово дали: ровно через год на этом месте — живые ли, мертвые ли — всем им собраться.

Осел в одну сторону свернул, конь в другую, коза в третью, собака с котом повернули к ближайшей усадьбе, а муха, почуяв запах супа, опустилась на стол к обедающим.

Через год на условленное место прибрела собака, да такая тощая, с одного боку лупленая, с другого — драная. Так она переменилась, что когда вслед за ней приплелся кот, то он еле узнал ее. А третьим, едва ноги волоча, куцым хвостом стриженным покручивая, конь притащился. Четвертой пришла коза, но уж на козу мало похожая — безрогая, безбородая. Муха такая обсосанная прилетела, что ее уж и мухой, пожалуй, не назовешь. Последним пожаловал осел. Видно, лопоухому только и жилось сладко — такой жирный отъелся, такие бока нагулял.

Первым начал рассказывать конь:

— Братцы! За весь этот год я только то и видел, что все не евши ходил: не сеном, а какой-то тиной болотной кормили. Овса только разок подсыпали, да и тот был пополам с галькой, даже зубы обломал. Железные подковы с меня сразу же содрали и деревянные прибили. Каждую неделю мне хвост укорачивали, стригли, пока до самой репицы не обрезали.

— Мало ты видел, мало испытал! — прервал коня кот. — Сотни кладовых я облазил, сотни лавок мясных обошел и такие чудеса видел, что и не поверишь. Колбаса у них — одна хитрость и обман: надуют в кишку воздуху, приправят перцем, луком — вот тебе и ешь. Изголодавшись, попробовал я там в главном городе мышей ловить. Да не тут-то было: все мыши там в казенную книгу записаны. Поймаешь хоть одну, съешь — год в тюрьме просидишь.

Тут коза жалобно вздохнула:

— Ме-ке-ке! Не лучше и мне пришлось. Куда ни пойду, куда ни забреду, все меня доят да доят. На шею мне бумажку повесили: дескать в день я должна три раза парное молоко давать. Каждую неделю шерсть с меня стригли, бороду наголо подстригли. Рога отрезали, да еще в лицо наплевали. А свежей травки ни разу не пощипала, нигде ее и не видала. Где только лужок — везде солдаты шагают, травку-былинку топчут, земля стоном стонет.

Отозвалась собака облезлая, прибитая:

— В болото бы этой стране Гитлерии провалиться! Я еле-еле ноги унесла оттуда. Сто хозяев сменила, нигде даже косточки полизать не довелось. Все кости там в муку перетирают, той мукой ворон кормят, тех ворон там люди едят, а тех людей там под пулю шлют. Ухватила я раз кусочек хлеба, но и хлеб там из опилок испечен, не маслом, не салом, а крапивным варевом мазан. Он у меня в горле стал и теперь еще торчит. В одном городе наложили на меня штраф — зачем без паспорта хожу, почему, вишь, ушной и зубной подати не плачу, почему не в ту сторону хвостом виляю. Схватили и стали меня брить, кожу сдирать. Как услыхала я, что мою кожу на барабан хотят натянуть, — еле живая удрала. Когда добрым людям пожаловалась, они мне сказали: «Ну, животных еще наш властелин опекает, но если бы ты видела, что он с людьми делает!» Однако я уже и глядеть не захотела.

Муха еле слышным голоском пропищала:

— Бывало, в своей стране, если попадешь кому-нибудь в миску, тебя подберут и с варевом выплеснут. Наешься, да еще и соседок угостишь. А тут, когда я ненароком в миску к одному мошеннику попала, он меня всю обсосал, облизал и только тогда вон выбросил. Так обсосал, что я еле жива осталась и с пустым животом сюда прилетела.