Сказки ночного города (СИ)

Одев свой лучший черный костюм и испросив позволения у Киры Дмитриевны на то, чтобы собрать немного цветов из ее оранжереи, Кукольник отправился на другой конец города, где располагалось городское кладбище. Виола, вопреки обыкновению, все еще спала.

Погост встретил Кукольника промозглым холодным ветром, голыми скелетами деревьев и стройными рядами могил. "Гармония присуща даже смерти" - подумал Кукольник и, глубоко вдохнув воздух, казалось, пропитанный духом мертвых, двинулся к могиле, стоящей приблизительно в середине шестого ряда. Могила жены ждала его, как и всегда. Одно лишь отличалось от привычной картины, и это обстоятельство породило страшный звериный крик Кукольника. Могила была разрушена. Памятник, расколотый посредине, сорванная фотография, сломанная ограда, растоптанная земля...

Кукольник напился впервые в жизни. Нет, конечно, сперва он съел ужин, приготовленный Виолой, поцеловал ее и ушел в мастерскую, где и достал из сумки загодя приобретенную бутылку коньяку. И уж конечно, он ни слова не сказал как всегда приветливой и заботливой кукле. Даже, несмотря на обнаруженные утром комья земли у входной двери и характерные следы сапог на высоком каблуке на могиле. Спал Кукольник мертвым, пьяным сном и ни один призрак не мог его побеспокоить.

Незримая черная кошка пробежала между мастером и его куклой. Все чаще Виола засыпала одна, в то время, когда Кукольник запирался в своем чулане. Даже Кира Дмитриевна отметила нечто неприятное в душе своего квартиранта. Он потерял свое прежнее обаяние, невзирая на то, что продолжал исправно коротать вечера в столовой за чаем и светской беседой.

- Что с тобой, мальчик мой? - участливо спросила старушка как-то вечером. - Я же вижу что тебе плохо...

Кукольник посмотрел на Киру Дмитриевну, улыбнулся и, погладив ее сморщенную возрастом руку, сказал:

- Идеал слишком вечен, госпожа Кира. Он слишком вечен, а мы слишком глупы в своих попытках вечность осознать.

Это было последнее, что сказал Кукольник своей покровительнице, тряхнув напоследок своими золотыми волосами и покидая гостеприимную столовую. Кира Дмитриевна долго еще смотрела на его фигуру, уходящую в ночь, вдоль длинной улицы.

Кукольник шел, не разбирая дороги и не имея цели, а в окне его флигеля была видна стройная фигурка девушки. Она плакала...

Ранним утром дверь жилища Кукольника скрипнула. В расхристанной фигуре, источающей ни с чем несравнимое амбре перегара, со следами помады на видавшей лучшие дни белой сорочке было практически невозможно узнать элегантного и изысканного мастера кукол. Молча смотрела на него Виола. Молча взирало солнце. Молчал и он. Да и что было говорить? Пошатываясь, Кукольник подошел к своему любимому креслу и тяжело в него рухнул. Виола подошла к нему и села в его ногах. Преданный взгляд ее на своего творца был насквозь пропитан грустью.

- Милый, где ты был? Я очень волновалась...

Молча он оттолкнул нежную руку, которая пыталась погладить его колено.

- Но...я же люблю тебя, милый!

- Что такое твоя любовь? - в сердцах бросил Кукольник, - Жалкое подобие чувств, вложенное в тебя мной, твоим создателем? Ты не человек! Ты всего лишь жалкий голем!

Он сорвался на безумный крик, глаза его сверкали гневом:

- Ты хотела присвоить меня себе? Так? Ты бесчувственный монстр! Отродье! Плод бреда безумца! Что ты вообще знаешь о любви, глупая кукла??

Виола поднялась с колен. В ее глазах сверкали бриллианты слезинок. Бесшумно ступая, она вышла из комнаты, а Кукольник бросился к серванту и, вытащив оттуда бутылку водки, налил себе полный стакан. Девушка вернулась через минуту. На ней было одето глухое, черного бархата платье, которое мастер год тому назад шил для куклы, заказанной местным криминальным авторитетом для его дочери. В руках Виола держала нож. Длинное лезвие кухонного прибора матово поблескивало.

- Ты обещал вечно любить меня. - странным деревянным, безжизненным голосом сказала кукла, - Ты призвал жизнь в мое сердце. Ты сотворил меня. Ты, тот, кому я клялась в вечной преданности... Ты говоришь, кукла неспособна любить? Ты просто дурак, если не увидел моих чувств. Нет сильнее кукольной любви, милый. Но..если я не смогла доказать тебе это, я докажу тебе свою ненависть!

- Ч-что ты задумала? - вскричал Кукольник в страхе.

- Прощай, единственно любимый...

С этими словами Виола вонзила нож в свою грудь. Лезвие мгновенно вскрыло нежнейший шелк кожи, раздвинуло ребра и пронзило еще трепещущее, но уже разбитое сердце...

Спустя три дня, обеспокоенная Кира Дмитриевна велела выломать дверь во флигель. На полу комнаты она увидела Кукольника, лежащего ничком на полу. Рядом с ним лежала кукла, держащая в руке сменное лезвие макетного ножичка. Второй рукой она, казалось, тянулась к бездыханному телу. И оно отвечало взаимностью...