Сказки ночного города (СИ)

- Большое спасибо, кроха! Ты – НАСТОЯЩИЙ друг!

Только подруга клоуна могла в полной мере оценить этот комплимент…

0.

Из кабака они вышли вдвоем. Долго гулять сегодня не хотелось, а поэтому они пошли домой. Вдруг клоун настороженно остановился. Пьяные голоса приближались. Маша это слышала. Боже! Как давно она ждала этого мгновения! С прошлой субботы... Он прикоснулся к ее телу своими чувственными пальцами, левой рукой погладил ее шею, приблизил свое лицо, щекоча ее длинными, густыми ресницами... Заглянул ей в глаза... В его взгляде отразился правый, багровый глаз толстомордого сына хозяина казино «Блер» (улыбки и пиво игрокам - бесплатно). Тому самому, который сейчас заливался противным смехом, толкая свою подругу в бок:

- Ну как я, а? Как я его, Ленка? А он меня...

Пальцы правой руки клоуна в это время опускались все ниже и ниже, приспуская книзу легко декольтированный верх ее платья, спустя секунду возвращая его на место...

Последние моменты наслаждения... Она покрепче прижалась к его плечу...

...крики людей: «Помогите! Убили» и вой машин «Скорой помощи» привели их в чувство, и клоун с подругой скрылись в двери подъезда. Последнее, что помнила перед волной захлестнувшего ее оргазма она – это его слова:

- Да, кроха, ты права! Больше нас НИКТО не обидит.

Сейчас подруга не ревновала его. Даже в чем-то понимала. Ровно настолько, насколько может понять человека НАСТОЯЩИЙ друг... Даже, если он всего-лишь винтовка М-16...

Разбитое сердце куклы

Нас любят все - от мала до велика. Начиная с самого момента рождения, когда мы помогаем познавать мир ребенку и, заканчивая старостью, когда пожилая женщина замыкает цикл, расшивая бисером платьице куколки своей маленькой внучки - мы зримо присутствуем в жизни людей. Одни из нас предпочитают звать их Хозяевами. Другие - Родителями. Третьи - Тиранами. И только одно название остается постоянным. Наше название. Куклы. И это только лишь иллюзия, что наше сердце холодно и не способно чувствовать. Мы живы гораздо более ярко, нежели человеческое существование. Мы умеем любить так же, как соловей любит рассвет. Умеем грустить, как ласточка об уходящем лете... Но мы умеем и ненавидеть. Думаете, напрасно самые страшные проклятия посылаются при помощи кукол? Мы не умеем лгать и именно поэтому наши чувства настолько обострены, что дадут фору любому ощущению поэта...

Кукольник жил в маленьком флигеле, который ему любезно сдала в аренду пожилая госпожа Кира Дмитриевна в знак признательности за чудесным образом сделанную игрушку на свадьбу внучки Вероники. Он сделал ее всего за одну ночь из сверкающего, как слеза девственницы на солнце, фарфора. Ее нежно зеленые глаза были подернуты легкой, мечтательной поволокой, а изящное тело, казалось, воплощало самые изысканные представления о совершенстве. Он легкой краской очертил ее румянец, тончайшим карандашом придал губкам объем, достойный небесной феи. Ее платье, искусно сшитое из тончайшего, воздушного шелка, было украшено стразами и фианитами, вызвало не один печальный вздох модниц - аналог в мире не мог предоставить ни один бутик... Теперь эта кукла уже пятый год стояла на самом видном месте дома Вероники и Олега и, казалось, была настоящим ангелом-хранителем их семьи. Благодаря своему мастерству Кукольник и получил право за совершенно символическую плату жить в доме Киры Дмитриевны, скрашивая ее одинокую старость своим обществом и дивными поделками. Ежевечерне Кукольник входил в ярко освещенную столовую, где по традиции они со старушкой пили чай. Киру Дмитриевну всегда вводило в смущение то, что обладая яркой внешностью, манерами, достойными высшего света, Кукольник до сих пор был один. Подруг, (впрочем, как и друзей), у него не водилось. Никогда еще старушка не была разбужена звуками случайной страсти, доносящимися из флигеля. Да и сам Кукольник не исчезал никуда более чем на два часа, необходимые для покупки нужных материалов или встречи с очередным заказчиком.

- Скажи мне, неужели тебе совсем не хочется завести семью, детей? - спрашивала она с завидным постоянством. В ответ Кукольник отбрасывал на спину гриву своих золотых волос и, совершенно заразительно, смеялся:

- Ну что вы, Кира Дмитриевна! Как я могу думать о ком-либо другом, кроме вас?

И только в редкие ночи бессонницы Кира Дмитриевна могла видеть Кукольника, который сидя на веранде и дымя трубкой, грустно любовался лунным светом, молочной рекой струящимся по его точеному лицу...