Сказки о феях и эльфах

Страх овладел родителями… Они строго-настрого запретили дочери и близко подходить к лесу призраков! Лилинау послушалась, однако вскоре у родных появилась новая причина для беспокойства: Лилинау перестала расти, да и вела она себя всё более и более странно: сидя на земле, болтала с белками или бобрами, отдавала пряди своих волос птицам, строящим гнёзда, помогала пчёлкам собирать нектар, шептала что-то цветам. Лилинау столько знала о растениях, насекомых или о звёздах, что ей могли бы позавидовать и знахари, а вот со сверстниками девочка не играла. Стоило ей завести разговор о счастливой стране, где она побывала – и где нет ни войн, ни горя, ни смерти, – как дети прогоняли её.

Многие в племени смеялись над тем, что Лилинау не ест ничего, кроме фруктов, маиса и кореньев, даже тогда, когда охотники приносят из леса самую лакомую добычу – оленя! В эти дни гнев переполнял сердце девочки, и она говорила, что у зверей такое же право на жизнь, как и у всех, и что проливать чью-либо кровь преступно и неразумно… Разве на земле тесно? Разве не может каждый жить в гармонии с миром?.. Снова и снова вспоминала она о счастливой стране, где царят доброта и любовь, и о феях, которых она называла «посланницами любви».

Феи взяли Лилинау за руки и отвели в самое сердце леса…

Чем дальше, тем очевиднее становилось, что феи заколдовали Лилинау. А иначе почему она так и не выросла в девушку, а осталась маленькой и хрупкой, как дитя? Огромные чёрные глаза Лилинау, её изящная, как у феи, фигурка и грация оленёнка, сквозившая в каждом её движении и в каждом шаге, не могли не восхищать, но вместе с тем и тревожили взрослых.

Молодой охотник, пленённый красотой Лилинау, попросил её руки. И отец немедленно дал согласие. Захочет ли кто-нибудь ещё взять в жёны его дочь?.. Она была красива, но очень мала ростом, да и вела себя не по возрасту.

Мать Лилинау была рада предстоящей свадьбе. Она надеялась, что свадьба положит конец странностям дочери и разрушит чары фей. «Больше надеяться нам не на что», – говорила она мужу.

Начались приготовления к свадьбе. Девочку облачили в прекрасные свадебные одежды, которые были украшены ракушками и яркими птичьими пёрышками. На её голову надели венок из самых красивых цветов. Глядя на дочь, родители горделиво улыбались: никогда ещё край песчаных дюн не знал невесты краше, чем их Лилинау!

– Не откажи мне в последней просьбе, – обратилась Лилинау к отцу, глядя на него своими огромными ласковыми глазами.

– Проси что хочешь, – ответил тот.

– Я хочу в последний раз побывать в лесу призраков, – сказала Лилинау.

Почему отец согласился?.. Возможно, его околдовал взгляд дочери. Как бы там ни было, он разрешил ей пойти, сказав:

– Только ненадолго, родная, не заставляй нас ждать. Свадьба начнётся сразу же после твоего возвращения.

Лилинау обняла родителей – и объятия эти были нежнее, чем обычно. А потом побежала в лес. И сколько ни ждало её племя, всё было напрасно, Лилинау не вернулась.

Один из рыбаков рассказал потом, как в вечерних сумерках видел фей на опушке леса. С ними был и прекрасный высокий юноша с еловым венком на голове. Осыпав Лилинау дождём из хвоинок, он взял её за руку и увёл куда-то… В счастливую страну, так решили люди. И больше никто из тех, кто живёт на берегах Великих озёр, не видал Лилинау.

Горбун Лусмор и эльфы

Ирландская сказка

У подножия хмурой горы, которой ирландцы дали когда-то имя Галтимор, жил невысокий юноша с огромным горбом на спине. Этот горб делал его похожим на чахлое деревце, чьи ветки сплелись в одну и под огромной ношей согнулись до земли… Однако характер у юноши был лёгким, и шляпу его всегда украшал цветок или пучок травы – наперстянка или лусмор, – поэтому многие так и называли горбуна: Лусмор. Были и те, кого отталкивала его необычная внешность, и они не скупились на грубые прозвища, которые никак не вязались с его добротой и природной мягкостью. Сказать по правде, грубияны просто завидовали Лусмору, ведь в его руках обыкновенная трава или солома превращалась в прекрасные шляпы и корзинки, которые на рынке ценились дороже тех, что плели они сами. Каких только небылиц не сочиняли завистники о горбуне! Поговаривали даже, что он колдун и ведает, как варить из трав колдовское зелье.

Правда это или нет, а произошёл с Лусмором такой случай. Возвращался он однажды из соседнего городка, которому ирландцы дали когда-то имя Кахир. Идти быстро юноша не мог – ему мешал горб, – и с наступлением темноты присел отдохнуть у холма, который ирландцы издавна называют Нокграфтон. Грустно глядел юноша на луну, думая о том, как далёк путь до дома.

И вдруг откуда-то из глубины холма полилась песенка. Она звучала так дивно и возвышенно, что Лусмор мог бы слушать её вечно, хотя слов в песенке было немного, всего четыре, и слова эти то и дело повторялись:

Понедельник-вторник, мак и резеда!
Понедельник-вторник, мак и резеда!