Сказки о рае

Темнота не была полной – прежде всего потому, что где-то совсем рядом были слышны голоса. Разобрать, о чём говорят, было трудно: обрывки слов перекрывали звуки по-дилетантски повизгивающей гитары. Сашины глаза постепенно привыкали к этой темноте, и он стал смутно различать окружающие его предметы. Первым проявился старенький велосипед, висящий на стенке. Саша тут же его узнал и вспомнил. «Ёлы-палы, так это же моя “Ласточка”!» – Саша обрадовался несказ'aнно. Потом вокруг Саши стал проявляться кишкообразный коридор его квартиры на Лиговке, из которой он уехал в Нью-Йорк двенадцать, что ли, лет назад.

Саша вполне отдавал себе отчёт в том, что только минуту назад он умирал на полу, и, видимо, всё-таки умер.

«Так вот оно, как тут устроено», – подумал Саша и пошёл по своему коридору туда, в самый конец, где, по идее, располагалась довольно большая, по питерским понятиям, кухня. Когда-то кухня была коммунальная, но Сашина мама умудрилась выжить из этой квартиры обоих соседей, на что ушло примерно двадцать лет жизни.

Саша устроил там нечто вроде студии в начале восьмидесятых, и половина питерской тусовки перебывала на его кухне, заваленной самопальными динамиками и ворованными из клубов усилителями. Сейчас там горел свет, и именно оттуда доносились голоса и звуки гитары.

«Неужели они всё ещё там, – радостно думал Саша, – и Лёха, и Димон, и Тимур, и Васёк, и все остальные, неужели?..»

Саша прошёл, наконец, весь свой коридор и широко распахнул дверь.

На кухне-студии мало что изменилось: всё те же фанерные динамики, пыльные провода кучи и кучки ламповой аппаратуры, напоминавшие склад трепанированных черепов.

В кухне никого не было. Саша так и застыл в дверях, боясь осмотреться.

Вдруг его кто-то окликнул: «Саша…»

Он повернулся и увидел, что на его любимом месте, зажатом между замызганной плитой, на которой вечно сгорали чайники, и тёплой, тысячу раз крашеной, типичной совковской батареей, на стуле сидит Джон в Сашиных домашних тапочках.

Он выглядел именно так, как появился однажды по телику на каком-то интервью: поношенная то ли куртка, то ли рубашка цвета хаки, длинные волосы на прямой пробор, серьёзный британский нос и круглые очки алхимика.

– Это ничего, что я тут хозяйничаю? – вежливо спросил Джон.

Дикий восторг переполнял Сашу до самых краёв.

– Так вот, значит, как тут всё устроено, ну конечно же, конечно…

Саша вдруг осознал, что самой заветной, по сути, единственной его мечтой, всегда было вот так вот оказаться с Джоном на этой кухне, только он боялся эту мечту разгласить, даже себе…

– Ты знаешь, Джон, я так счастлив, почти как в семьдесят шестом, когда я добыл ваш плакат, помнишь, там ещё четыре квадрата, и в них – ты, Джорж, Пол и Ринго. Я даже его с собой в Нью-Йорк взял… только он там у меня потерялся, – последнюю фразу Саша добавил с некоторой заминкой, ему почему-то стало стыдно.

– Саш, take it easy, – сказал Джон, встал и подошёл поздороваться с Сашей за руку. – Я не очень-то уверен, что тебе понравится моя компания, – Джон грустно улыбнулся.

Саша, как безумный, стал трясти худую руку Джона, он вдруг ощутил себя восторженным затурканным провинциалом.

В этот момент кухню здорово тряхануло, где-то даже упала на пол пустая бутылка.

– Вот видишь, – снова печально улыбнулся Джон.

– Не обращай внимания, это меня трясёт, – Саша всё не хотел выпускать руку Джона.

– Может, пивка? – предложил Джон.

Они подошли к столу, и Джон разлил по стаканам водянистое питерское пиво из алюминиевого трёхлитрового бидона, того самого, с которым Саша не раз, бывало, ходил за пивом до ближайшего ларька.

Не спеша выпили.

– Слышь, Джон, я когда зашёл, я слышал голоса, – кто это?

– Все наши: Виктор, Джордж и Джимми. Они, видимо, за сигаретами вышли, сейчас вернутся. Мы, вообще-то, тебя позже ждали… – Джон говорил как бы сразу на русском и английском, то есть Саша мог выбирать язык, именно так он всегда и хотел общаться.

– Джимми тоже здесь? – Саша даже вскочил со стула.

– Ну, конечно, где же ему ещё быть? – Джон засмеялся, – там внизу?

По-английски это звучало так: sure, where else can he be, down there?

– Знаешь, Джон, только ты, я прошу, не обижайся на меня, – Саша сделал паузу и выжидательно посмотрел на Джона, – Джимми не как автор, конечно, а как музыкант, как гитарист, я имею в виду, он… он круче тебя.

Джон повернулся к Саше и, едва заметно усмехнувшись, произнёс:

– Мне Джимми то же самое всё время талдычит.

Оба тут же, как сумасшедшие, загоготали, затем разлили ещё пивка из бидона и даже чокнулись.

– Джон, можно я ещё спрошу?

Джон дружески кивнул.

– А как тут, воще-то, в смысле хорошо?

Джон опустил стакан и сделался вдруг очень серьёзным:

– That is, I think, it's not too bad.

Джон сказал это только по-английски.

– А мы, вообще-то, – Саша всё не мог подобрать правильного слова, – мы внизу или, – он посмотрел на треснувший потолок, – или всё же…

Джон грустно вздохнул и посмотрел на Сашу:

– Трудно сказать, это ты сам должен решить…