Сказки о рыбаках и рыбках

В общем, не привыкать. Одно плохо: в таких городках все казенные конторы на городской площади или поблизости от нее. А там сейчас, конечно, самая свалка. Но делать нечего.

— Пошли, мой неразлучный спутник, — вздохнул Валентин. — Не избежать нам окунания в океан народных страстей.

— Пошли! — со счастливой готовностью отозвался Сопливик. Ясно, что с Валентином он готов был идти хоть в жерло Везувия. И зашагал рядом. С ловкостью, даже с некоторым изяществом нес на плече, как плащ, Валентинову куртку…

Гудящая площадь приближалась. Уже попались навстречу несколько помятых капралов из муниципальной правоохраны — без фуражек и привычных дубинок. Они держались за побитые носы и скулы. Обгоняя Валентина и Сопливика, прошагала колонна крепких молодчиков с желтыми кокардами на черных пилотках и с желто-коричневым треугольным знаменем.

Впереди гудел оркестр и неразборчиво орали мегафоны…

Площадь здесь была вполне типичная для таких городков: с полуразрушенным собором (ныне — склад), со старинными торговыми рядами и типовым трехэтажным зданием Комитета Федеральной лиги. Перед фасадом с колоннами торчал бетонный постамент, на котором когда-то стояли по очереди статуи Нового Строителя, Первого Последователя, Народного Сеятеля, Мудрого Архитектора, Верного Продолжателя, а в последнее время — Бескорыстного Инициатора. Теперь, судя по всему, Б.И. тоже оказался не ко двору, ибо постамент был пуст. Вернее, на нем торчал оратор. Но выглядел он по сравнению с могучим пьедесталом мелкомасштабно и потому надсаживал легкие и мегафон без успеха.

— Сограждане! — вопил он, стараясь одолеть неумолкающий (явно оппозиционный) оркестр и всеобщий гвалт. — Торжествующие идеи всеобщего равенства и социальной справедливости не дают нам права превращать процесс демократизации в шабаш анархии. Мы должны, друзья мои…

— Твои друзья знаешь где?! — орал через диспетчерский суперусилитель какой-то люмпен. — Стащите его оттуда за… это самое, ребята! Теще квартиру мимо списка выдал на Петуховке, сам с двухэтажной дачей, а теперь «сограждане»!..

Слева от постамента шла локальная драчка — там над головами резко метались желто-коричневые флаги и транспаранты. Справа, на свободном от толпы пятачке асфальта, лежал вверх тормашками и жужжал колесами, как заводная игрушка, легкий транспортер… Но в общем-то все пока шло без особых отклонений от сценария, который разрабатывают депутаты разных уровней, чтобы люди выпустили пар и потом не очень возмущались очередным увеличением налогов…

Эту картину Валентин и Сопливик наблюдали с удобством: им удалось проникнуть на плоскую крышу торговых рядов, обнесенную гипсовой балюстрадой. Крыша служила как бы трибуной для тех, чья «социальная активность» еще не созрела для непосредственного участия в дискуссиях и свалках. На крышу вела широкая лестница. Народу здесь оказалось не так уж много…

Владельца двухэтажной дачи — борца за всеобщее равенство — уже стащили с постамента. Орал кто-то другой — тонкоголосый и яростный:

— Мы должны доказать Столице свою твердость и умение отстаивать права! Граждане города, обретшего вновь свое историческое имя! Докажем, что славные традиции, которые…

— Ни фига отсюда не разглядеть, — сказал Валентин Сопливику. Он поймал за плечо тощего парня с желтой кокардой на куртке — тот спешил к лестнице.

— Слушай, юноша, где здесь Управление нарпросвета?

Парень очумело глянул на Валентина, вырвался, кинулся по ступеням вниз.

— Пойдем, Жень, — решил Валентин. — Будем искать на таких улицах какого-нибудь пожилого аборигена, чуждого политическим страстям. И расспросим его…

Им повезло скорее, чем ожидал Валентин. В квартале от площади, на заросшей пыльными кленами улице Счастливой Юности, увидели они особнячок в стиле модерн девятнадцатого века, фасад его украшала стеклянная черно-золотая вывеска: «Управление народного просвещения и культуры г. Генеральска и прилегающих округов».

— Ну-с, прибыли… Ты, Женя, посиди здесь на крылечке. Появление в этом храме Всеобщего Просвещения Умов такой личности, как ты, первый же встречный клерк объявит святотатством…

— Ага, я посижу… Вы не бойтесь, я никуда не денусь.

— Да уж надеюсь… Дай-ка мне куртку.

Во внутреннем кармане куртки лежал список, требовавший печати и подписи. Полезно было также прикрыть полой отвисший брючный карман, в котором ощущалась спокойная тяжесть «бергмана».

В вестибюле пахло, как пахнет во всех унылых городских конторах — пыльным картоном папок и сухой известкой стен. Никого не было. Валентин сразу поднялся на второй этаж. Пошел по коридору, прикидывая, в какую бы дверь сунуться. Увидел табличку: «Уполномоченный по межокружным связям». Гм… вроде бы подходит. Валентин стукнул костяшками и, не дождавшись ответа, толкнул дверь.

За широким столом, боком к окну, сидел чиновник. Щелкал клавишами старенькой персоналки. Поднял голову.

— Ба-а! — сказал Валентин. И невольно тронул кистью руки карман с «бергманом».

За столом сидел Абов.

Абов узнал его сразу. В глазах мелькнула нерешительность. Но ту же заулыбался — искренне, дружески.

— Валентин Валерьич! Какими судьбами?!