Сказки о сотворении мира

В дверь постучали. Красная рожа вторглась на интимную территорию. Графиня Виноградова вскипела. Она вспомнила все итальянские ругательства, когда либо слышанные ею, и выложила одной фразой. Голова входящего застряла в двери, поросячьи глазенки утонули в переносице. Хант рассмеялся.

— Оставь нас на минуту, Пипино, — бросил он по-итальянски.

— Минуту?.. — ужаснулась графиня. — За минуту ты не выговоришь мое настоящее имя, тем более не напишешь его без ошибок. — Она встала с кресла. — Незнакомым людям легко раздавать автографы, верно? — спросила она и выхватила книгу из рук автора. — Незнакомым можно написать что угодно, и они разомлеют от счастья.

— Сколько я должен за лекарства для Марты? — спросил Хант, убирая ручку в карман.

— Придумал, как меня оскорбить на прощанье? Браво!

— Не хочу быть обязан…

— Хорошо, я уйду, не старайся меня прогнать, — ответила Мира, и достала карту Парижа со штампом гостиницы. — Только оставлю адрес на всякий случай. Вдруг тебя стошнит от роскоши и слишком загорелых дам, вдруг захочешь вспомнить молодость. Это отель на Монмартре. Администратор со мной любезен, любое послание можно передать через него. Ближайшие дни я буду жить там.

— На Монмартре? — улыбнулся Хант. — Наверно, ты сильно разбогатела. Пришло время пускать пыль в глаза налоговому инспектору.

— Если б ты знал, Ханни, какой оттуда вид на старые крыши… хоть садись и рисуй. Окна запираются круглыми желобками. Там полосатые обои и скрипучие лестницы. Немножко фантазии и ты встретишь героев Мопассана.

— Там на завтрак подают кофейный пакет с круасаном…

— Нет, Ханни! Пиво с квашеной капустой.

— Польские туристы, должно быть, в восторге.

— Не видела там ни одного поляка.

— Как, говоришь, называется этот райский оазис?

— В рекламе написано «Кэмили», на отеле — «Камила». Если решишь приехать, найми такси, лимузин не втиснется в переулок.

— Может, все-таки «Кэмел»? Ты не обратила внимание, нет ли во дворе привязи для верблюдов?

Мира остановилась у порога. В глазах собеседника блеснул азарт, готовность зубоскалить до хрипоты, но рожа Пипино маячила в стеклянной двери холла, и Мира не знала… Она не смогла вспомнить, кто он такой. Мира видела этого человека в первый и последний раз в жизни.

— Береги себя, Юрген, — бросила она на прощанье. — Будь счастлив.

В задумчивости графиня Виноградова покинула отель.

— Мирка! — окликнул ее Артур. — Что за книга? Ты видела его? Вы говорили?

— Пойдем, мой пес. Я посажу тебя на кораблик.

— А ты?

— Причем здесь я? Ты же хотел кататься.

— А ты вернешься к нему? Он узнал тебя? Не узнал? Хочешь, предъяви меня как доказательство.

— Доказательства чего? — Мира остановилась. — Что можно доказать или опровергнуть твоей небритой рожей? Что в этом мире вообще можно доказать или опровергнуть, если этого мира не существует? Сколько денег у нас на счету? — Артур выгреб мелочь из карманов и присовокупил к содержимому кошелька. — Значит так, — решила графиня. — Сегодня мы с тобой катаемся, ходим по музеям, пока не отвалятся ноги, ужинаем сэндвичем, ночуем в гостинице, а завтра выходим на большую дорогу… Или грабим банк. Ты знаешь, как грабить банки?

— Ты не попросила денег у голубца? — удивился Артур. — Он же богатый! Или у этого… Даниеля. Тебе что, одолжить негде?

— Я не привыкла одалживать, — ответила Мира. — И привыкать не собираюсь.

— Тогда привыкай нищенствовать.

— Еще чего! Я богатая наследница. Сначала привыкай, потом отвыкай. Если хочешь знать, на мое наследство можно купить яхту, жить на ней и плавать у Сен-Тропез с командой моряков и прислуги.

Артур проглотил слюну.

— А если отломить кусочек от этой яхты и не ходить на большую дорогу?

— Чтобы отломить кусочек, надо дождаться, когда моя матушка отчалит на тот свет, — объяснила Мира. — И тетушку с собой заберет. Две идиотки! Одни только письма Пушкина продать с аукциона — всю жизнь можно не работать. Так нет! Они будут чахнуть над ними, как самки кощея, и корячиться за учительскую зарплату!

— Ну да? Сам Пушкин им написал? — удивился Артур.

— Почему эти письма должны лежать в сейфе, а не в музее, я не понимаю? Почему мы должны жрать сэндвичи с ветчиной, вместо того, чтобы по-человечески посидеть в ресторане?

— Им не надо бегать за голубцом. Для них это память. Ты ведь тоже не продаешь свой перстень.

— Перстень?

— Кольцо с бриллиантом, которое я нашел в Люксембурге.

— Нет, — отрезала Мира. — Эту вещь я завещаю музею кино. Что ты?! Продать… Это единственный случай, когда Хант сделал предложение женщине! Это мой шанс остаться в истории. Второй такой реликвии нет, и не будет.

— Он не был женат? — удивился Артур.

— Был. Но предложений не делал. Женщины сами делали ему предложения, а он выбирал. Нет, о продаже перстня не может быть речи. Я еще не отчаялась! Я ему еще покажу!