Сказки о сотворении мира

— Затем, что вы были правы, Натан Валерьяныч, — признала графиня, — надо было вам ехать на разговор.

— Может, у него есть в Москве друзья, о которых неизвестно твоей матери?

— У него навалом друзей, и всех уже обзвонили. Мы половину Москвы объездили. Разве что проституток не опросили.

— Ну, уж…

— Вы не знаете, Натан Валерьянович, какой он бандит. В прошлом году сватался к почтальонше, которая носит ему газеты. Так бедняжка на другой участок перебежала, к деревенским алкоголикам. Те ее, по крайней мере, за задницу не хватают.

— Ничего себе, половой стаж! — восхитился Артур.

— А что тут смешного? Да, стаж. Он сватался еще к дочке Деникина, но та решила, что Ильич стар. Между прочим, всю жизнь писали друг другу любовные письма. Ильич передавал ей гостинцы в Париж… Последний гостинец был венком на могилу.

— Ты звонила его парижским знакомым? — спросил Натан.

— Не дай Бог! — испугалась Мира. — Там его сам черт не найдет. Нет, не может быть! Все документы остались. Он бы не успел добежать до границы. Что будем делать, Натан Валерьянович?

— Что делать? — развел руками профессор. — Звать на помощь Георгия. Кто еще нас выручит в скверной ситуации?

— Звали уже. Только он почему-то не мчится.

— Тогда остается ехать домой, ложиться спать. Сегодня был трудный день. Завтра, вероятно, будет еще труднее.

— Как будто я засну! — воскликнула Мира.

— Поезжай к матери. Ей тоже сейчас нелегко.

— Конечно, ей станет легче, когда она меня выпорет.

— Все! — решил Боровский и поднялся из-за стола. — С нашего собрания толку мало. Скоро начнут закрывать корпус…

Оскар нехотя вышел в коридор, за ним последовал Артур. Следом профессор вывел расстроенную графиню.

— Я все понимаю, все понимаю, — утешал он женщину. — Мы все в равной степени виноваты в том, что случилось. Хочешь, я сам объяснюсь с твоей мамой?

— Эй… — окликнул Артур компанию и указал пальцем в темноту. — Что это?

Внезапная тишина наступила в физическом корпусе университета, ключ в руках профессора и тот перестал звенеть. В глубине коридора материализовался призрак. Мелкими шажками, мягко и бесшумно, как положено призраку, объект устремился к людям, застывшим в недоумении у раскрытой двери кабинета. Чем ближе он подплывал, тем яснее обретал черты сбежавшего академика, словно бесконечные, бесплодные разговоры о его персоне к концу суматошного дня воплотились в фантом. Над святыми мощами академика Лепешевского светился нимб из белоснежной шевелюры, пропитанной лунным светом. Палка хаотично тыкалась в коридорный паркет, плед, накинутый на тощее плечо, одним концом волочился по полу. Жирная тень ползла по стене, сопровождая эфемерные мощи.

— Минуточку, — окликнул академик компанию, — покорнейше прошу, господа, один момент.

Он приблизился к профессору Боровскому и ткнул в него пальцем:

— Валерьян… — сказал он. — Вылитый Валерьян! Поди-ка в кабинет, подожди меня там.

Изумленный Боровский вернулся на рабочее место. Следующей, кого заметил Илья Ильич, стала графиня Виноградова. Его лицо исполнилось покаяния, гордая осанка виновато скособочилась.

— Красавица моя, Мирослава, — обратился Ильич к графине, — нет оправдания старому дураку. Я поступил омерзительно, недостойно. Если б я мог представить, какое страдание причиню вам… девочка моя, душа моя ненаглядная… — Лепешевский перешел на французский, а графиня Виноградова затаила дыхание. Испугалась, что несчастного сдует коньячным перегаром, унесет в небытие, из которого он только что выплыл. Ильич быстро исчерпал запас французских слов и скрючился, поцеловать графине руку. — Когда вам будет угодно меня выслушать, деточка, я готов объяснить свое безобразное поведение.

— Да, — согласилась графиня, и спрятала руку за спину, — пожалуй, я бы послушала объяснение.

Гордая и сердитая, Мира удалилась на лестницу. Артур погнался за ней, а Лепешевский, проводив графиню молящим взглядом, так и не разогнулся. Так и вошел в профессорский кабинет скрюченным. Вошел и сел, с опущенным взглядом, опершись на палку.

— Ну, здравствуй, Натан Валерьянович! — приветствовал профессора Илья Ильич.

— Рад, что вы в порядке, Илья Ильич, — ответил Натан.

— Ты послал ко мне Мирославу?

— Послал, — признался Боровский.

— Так имей в виду… Уясни себе раз и навсегда, что никаких отчетов по экспедиции Лепешевского нет и быть не могло. Анонимный заказчик выложил двадцать тысяч рублей из собственных сбережений не для того, чтобы раструбить о том, что нашли на Урале. Ты знаешь, что это были за деньги в те времена! Ни одной бумаги, ни одной строчки, ни одной буквы… — развел руками Ильич. — Если хочешь жить долго и спать спокойно, никогда не ищи информацию, которой человек обладать не должен, тем паче распоряжаться…

— Я хотел знать, не сохранилось ли личных воспоминаний… — объяснил Натан. — Поймите меня правильно, Илья Ильич, я — технарь. Мне проще разобраться в физике происходящего, чем принять некоторые мировоззренческие постулаты, которые противоречат всему, что я усвоил до сей поры. Мои собственные выводы кажутся мне абсурдом. Ваш батюшка был человеком авторитетным, серьезным ученым…