Сказки о сотворении мира

— Все несбывшиеся мечты твои, Человек, все претензии твои и обиды от желания познать самого себя, как творение уникальное. И все-таки, ты желаешь жить среди себе подобных. Ты сам придумал себе законы. Ты создал Бога по образу и подобию своему, чтобы Бог служил тебе, Человек. Сначала многорукий и многоликий, потом такой же совершенный как ты, соединивший в одном лице все функции добродетели. Скажи мне, Человек, ты радовался своей находке или действительно верил, что Бог един?

— Господин Валех, — обратился к Привратнику капитан, натягивая на ухо мятый пиджак, — не могли бы вы оставить меня в покое хотя бы на время сна?

— Спи, Человек. Я тебе не мешаю. Я только хочу понять…

— Вы хотите знать мое мнение о единобожии?

— Именно твое, потому что истинное мнение мне известно.

— Да, если хотите… Я считаю, что Бог един.

— И твои расследования в области единобожия укрепили в тебе эту веру?

— Теология — не моя епархия, — признался Карась, — я специализируюсь в научно-технических областях.

— Значит, теология к данным областям отношения не имеет?

— К сожалению, господин Валех.

— Значит, технические заблуждения Человека относятся исключительно к его собственной глупости?

— Промысел Божий определенно присутствует во всех человеческих деяниях, но теология все-таки не наука, потому что бездоказательных домыслов в ней больше, чем доказуемых. И нечего обижаться. Для каждой науки свое время, свой золотой век, свои гении и свои небесные покровители. Теология свое время пережила. Настал век кибернетики. Но если вас, господин Валех, устроит суждение о том, что в кибернетике тоже присутствует промысел Божий, то я соглашусь.

— Если послушать тебя, Человек, можно согласиться, что промысел Божий столь вездесущ, что противоречит самому себе.

— Пожалуй… — ответил Карась.

— И ты до сих пор считаешь, что Бог един?

— Считаю.

— А Человек?

— Что «человек»? — не понял Валерий Петрович.

— Вчера ты был уверен, что должен покинуть остров. Сегодня ты убедительно доказал, что твое место здесь, и твой выбор вполне осознан. Завтра с утра ты заявишь, что очутился в аду, а к вечеру найдешь вокруг себя все признаки рая. Скажи мне, Человек, ты тоже един?.. по образу и подобию Бога, придуманного тобою?

— Не знаю, что вам сказать, господин Валех. Я бы с удовольствием вздремнул, если позволите.

— Спи, Человек. Разве я мешаю тебе спать? Я просто удивляюсь твоей природе непостоянства, погруженной в иллюзию гармонии с самим собой. Ты напоминаешь помешанного, а я бездарного лекаря, который не может понять болезнь. Каждый раз в твоей голове открываются новые миры, но ты находишь между ними связь. Ты изобретаешь логику, которой нет, веришь в то, что невозможно, и не видишь очевидных вещей…

Облако накрыло уставшее тело капитана, и новый мир распростерся в его голове. Мир, давно покинутый и признанный несуществующим. Валерий Петрович оказался в своем кабинете. Один в пустом сером здании с дубовыми дверями и елочкой выложенным паркетом под ковровой дорожкой. За окном стояла московская ночь с желтыми фонарями и рекламными текстами, за столом возвышалась массивная фигура Привратника, погруженного в тягостные думы о человеческих недугах. На стене вместо портрета президента, светился образ, на книжной полке, вместо циркуляров и деловых бумаг, стояли тысячи томов Камасутры в расписных переплетах, шокирующих своей откровенностью. На месте сейфа зияла дыра, уходящая сквозь стену прямо в космос. После нехитрого анализа Валерий Петрович понял, что спит и видит сон.

— Ваши аналитические приемы, господин Привратник, напоминают научные методы начала прошлого века, — заметил Карась. — Попытка доказать недоказуемые постулаты в соседних областях наук, не утруждаясь даже изучением основы… Но если раньше гуманитарии выдвигали физические концепции мироздания, пользуясь лишь собственным невежеством, то сейчас, извините пожалуйста, этот номер уже не пройдет. Кроме свежего глаза, современной науке необходима логика, которую вы так презираете в человеческих существах. Логика и твердое знание фундаментальных основ тех наук, той среды, в которую погружен предмет исследования.

— Все твои истины, Человек, скользки как рыбы. Стоит их вынуть из среды обитания, и они завоняют.

— Некоторые да, но некоторые переживают века.

— Срок годности всех истин один и тот же. Только срок заблуждения зависит от глупости того, кто отведает этакой «истины». Если хранить ее в замороженном виде — конечно, — рассудил Валех. — Только не говори потом, что Минздрав тебя не предупреждал… Ты проснешься и будешь уверен, что гуманитарии прошлого века разбирались в физике лучше тебя, именно потому, что не морочили свои головы лишними убеждениями.