Сказки о сотворении мира

Белый автомобиль съехал на проезжую часть, скрылся из вида, а человек в очках продолжил стоять на бульваре.

— Оскар, — робко спросил Натан, опасаясь, что видение растворится.

Человек огляделся, убедился, что машин нет, и пошел через дорогу ему навстречу. Только обняв ученика, Натан поверил, что не сходит с ума.

— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он, — мы ждем тебя с начала сентября. Где ты был? Почему не звонил? Где твои вещи? Если остановился в гостинице, Розалия Львовна обидится.

Розалия встретила гостя с Левушкой на руках.

— Где ж твоя красавица Мирослава? — спросила она с хитрой ухмылкой. — Что ж не приехала на нас поглядеть? Мы растем! Посмотри… — она повернула сонного Левушку лицом к гостю, — на кого мы похожи?

— На Машку, — немедленно засвидетельствовал гость. — Так же уши торчат.

— Ничего, — Розалия погладила сына по ушам, — волосы отрастут — торчать перестанут. Ну, что ж… передавай привет своей королеве. Она нам телефончик свой не оставит на всякий случай?

— Она никому телефончиков не дает.

— А то бы заехала. Что ж так? Не совсем же… чужие люди, — Розалия Львовна только что выписалась с сыном из больницы и не находила себе места в квартире. Она укладывала Левку в кроватку, бралась готовить обед, потом бросала все и опять ходила по комнатам с ребенком на руках. Левка сердито и сосредоточенно смотрел вокруг. — Передай ей, этой вертихвостке… — начала было Розалия, но вдруг запнулась и передумала. — Привет от нас передай. Скажи, что у нас все нормально, все хорошо…

Лев Натанович первым не выдержал суеты и уснул на руках у матери. В доме воцарилось спокойствие. Розалия Львовна ушла на кухню. Натан в свою очередь, запер дверь в своем кабинете.

— Да, — согласился он с учеником, выслушав доводы, — мне самому показалось ее поведение странным. Мира мне сделала предложение, к которому… не знаю, как относиться. «Хотите сына? — спросила она. — Родится шестая дочка, оформите их как близнецов и никакой бюрократии». Конечно, я удивился, но, немного подумав, сказал, что не против усыновить мальчика, только об этом нужно разговаривать с Розалией Львовной. Ее слово решит вопрос окончательно.

— Она привезла ребенка сюда?

— Нет. Я приехал за ними в аэропорт, но рейс посадили в Варшаве. То ли из-за погоды, то ли по техническим причинам. Продержали сутки, вместо обещанных двух часов. С тех пор Мирослава ни разу не позвонила и не ответила на звонки. Когда самолет все-таки приземлился в Москве, ее среди прибывших не было. Я обращался в справку, звонил в аэропорт, где задержали вылет, надеялся что там, в гостинице, запомнили женщину с грудным младенцем. Я волновался. Даже поговорил с Розалией Львовной на случай, если Мира объявится. Как ни странно, Розалия согласилась. Тем более… что мы долго ждали мальчишку. Девочки взрослые. Малыши бы прекрасно росли вдвоем, но Мира не появилась.

— М… да, — вздохнул Оскар. — Все-таки она везла его вам. Надо ж было сломаться самолету именно над Варшавой.

— Возможно, ее решение было спонтанным.

— Ее это не оправдывает, Учитель! Каким бы ни было решение, она должна была предупредить.

— Не огорчайся. Родной отец для ребенка все-таки лучше. Кем бы он ни был.

— Был у меня один враг. Теперь будет два.

— Мира никогда не будет твоим врагом.

— Этой дамы для меня больше не существует, — заявил Оскар. — А благодаря ее хлопотам, у меня одним врагом больше: старший отращивает глаза, младший сил набирается. Именно так, Учитель. Копинский не смог со мной справиться, для этой цели он вырастит сына.

— Не знаю, не знаю…

— Одно хорошо — у меня есть время подготовиться. Теперь я, по крайней мере, знаю, чего ожидать.

— По-человечески Мира поступила правильно, и мы должны смириться с ее решением.

— Но зачем она это сделала за моей спиной? Перестала мне доверять? Что произошло между нами?

— Не знаю, Оскар. Это ваши с ней сложные отношения, которых я никогда не мог понять. Останься, отдохни. Море еще теплое, погода хорошая.

— Я сыт по горло морем, Учитель. Если я не найду оправдания ее поступку, я не знаю, как мне жить дальше. Мне надо понять, что я сделал не так? В чем провинился? Непочтительно обошелся с Эккуром? Почему она не сказала сразу, что будет всю жизнь меня ненавидеть за это? Мне казалось, что мы всегда понимали друг друга! Учитель, я же ей доверял, а она считала меня подонком. Она всю жизнь считала меня подонком?

— Что ты, Оскар! Какие глупости! Ты просто устал. Тебе надо хорошо отдохнуть и вернуться к работе, потому что работа лечит лучше любого лекарства.

— Зачем, Учитель? Зачем мне все это? Я ведь только ради нее… а теперь эта дрянь пьет пиво с Копинским и надо мной смеется.

— Не знаю, о ком ты говоришь, — качал головой Натан. — Мирослава не тот человек… Поверь мне, Оскар, все-таки я немного разбираюсь в людях. В этой истории много непонятного, недоговоренного, нелогичного. И ты наверняка торопишься с выводами. Вот увидишь, все еще прояснится. А сейчас тебе нужно успокоиться. Просто успокоиться и подумать. Сейчас… — сказал Натан и вышел из кабинета.