Сказки о сотворении мира

— Почему бы нет? Будем считать, что в обмен на рукописи Бессонова, вы оказали мне большую услугу. Вам не накладно и мне приятно. Повторяю еще раз: бумаги не продаются. Они меняются на человека. Откуда вы его достанете, меня не волнует. Освободите из ваших подземных укрытий или поймаете в Подмосковных лесах… Ребенок мой, рукопись ваша, проблема исчерпана.

— Нам известно, что ваш друг, мистер Шутов, тоже имеет поисковое оборудование, способное идентифицировать человека в любой точке планеты. А вы, в отличие от нас, имеете с ним контакт…

— Когда вы угомонитесь насчет мистера Шутова?

— Пользуясь возможностью, я хочу еще раз заверить, что мистер Шутов ни в чем не будет нуждаться, если закончит для нас работу…

— Как вы мне надоели с вашим мистером Шутовым! Что же вы будете делать с ключом дольмена, если объект не принадлежит ни вам, ни вашей прекрасной организации?

— Мистеру Шутову он также не принадлежит. Мы могли бы объединить усилия и помочь друг другу. У нас действительно большие возможности, но и большие ограничения, как вы заметили.

— В чем проблема? Почему вы не хотите помочь мне найти ребенка, если сами его не крали?

— Проблема в законности данных действий. Мне известно, что ни вы, ни семья Боровских не имеет на ребенка родительских прав. Это лишает нас юридических оснований для поиска. Мы можем содействовать в поиске несовершеннолетних лиц только законным опекунам или ближайшим родственникам.

— Прекрасно, — согласилась графиня. — Познакомьтесь с матерью Лео. Лиза, детка, поди, расскажи, как ты скучаешь по малютке.

— Но… — растерялось уполномоченное лицо, — мисс Элизабет Хант не является матерью…

— Ага… значит поработали над этим вопросом. Уже хорошо. А теперь докажите мне, что Лиза не мать, потому что у меня другая информация. Где ребенок? Где экспертиза? Я требую, чтобы она была сделана в моем присутствии. Если вы окажетесь правы — рукопись ваша.

Уполномоченный покупатель ничего не ответил, только побледнел, качнулся и рухнул в обморок.

Графиня растерялась. Крокодил спустился с подоконника, чтобы рассмотреть картину.

— Не надо загонять человека в тупик, — сказал он.

— Какой тупик? Савкин миниатюрный череп во всем виноват. Давил на могучий мозг. Чуть насмерть не задавил. Он дышит… Надо кого-то позвать, Собек. Или не надо? Нет, я все понимаю, но чтобы из-за стола переговоров сматывались таким подлым образом… Сматываться, когда я почти приперла его к стене. Не переживай. Сейчас посоветуется с начальством и оживет.

Человек не ожил. Он перестал дышать. Его лицо окаменело, нос заострился, бледные губы сжались и почернели. Мира готова была поверить, что несчастный умер, когда двое охранников, которых никто не звал, вошли в номер, не извинившись перед хозяйкой, подобрали тело с ковра и уехали в лифте.

— Ничего не получится, — сказал Собек.

— Но ты-то понял, что Левка у них?

— Я ничего не понял.

— Если б это было не так, мы бы сейчас работали с департаментом поиска пропавших детей, а не сидели бы в башне, окруженной водой, как заразные.

— Они не утверждали, что Левки здесь нет. Они сказали: «не крали, не звали, не держат силой…» Я бы не стал выдавать Элис за мать.

— Пусть только покажут Лео. Все равно, по какому поводу.

— И что же будет?

— Увидишь.

— Ерундой занимаемся, — сказал Крокодил.

— А как бы действовал ты?

— Не лез бы на их территорию.

— Ну, извини! Как еще достать гада, если не лезть к нему в нору?

— Ждать, пока вылезет, и держать топор наготове.

— Ждать, пока вылезет и откусит руку вместе с топором? Что ты высматриваешь там, Крокодил? Что ты там видишь?

— Башня повернулась вокруг оси.

Графиня вышла на веранду взглянуть. Береговая линия действительно сместилась, а Солнце, вместо того, чтоб уйти на запад, поплыло в сторону севера.

— Подводная береговая охрана работает, — заметил Собек, вглядываясь с высоты в бликующую поверхность моря. — «Рафа» не войдет в акваторию даже под защитной оболочкой. Дольмен там, за южными холмами. День туда — день обратно. Думаю, охрана в зоне усилена. Нам должно повезти, чтобы операция удалась. А в случае провала вся надежда на физика.

— Не надейся.

— Откуда-то он узнает о наших «прогулках».

— Не в этот раз. Как ты ориентируешься, Крокодил? Они перерыли все побережье. Рельеф изменился. Я не вижу даже Майами-бич.

— Береговая линия не менялась веками. Я знаю дно, и их аппаратуру, что на дне, тоже знаю. Видишь, патрульный катер с воздушной турбиной? Никакого подводного винта в акватории, где стоят их радары. «Рафинад» засветится, даже если пойдет под парусом. Слишком габаритная лодка.

— Погоди, Крокодил. Мы еще не исчерпали сухопутные аргументы, а у тебя уже жабры сохнут. Наплаваешься еще.

— Решение нужно принять. К вечеру они спрячут твоего Лео Натановича.

— Далеко не спрячут. Даже крокодилам известно, что мальчик не может жить вдали от дольмена.

— Ребенка скорее убьют, чем вернут.

— Нет, не говори такие ужасные вещи.

— Подумай и пойми, что я прав.

— Что ты предлагаешь? Десантироваться на берег и воевать?

— Если знаешь как, начинай, — согласился Собек. — Не знаешь — лучше продать рукопись и убраться сегодня.