Сказки о цветах

Проводив солнце в странствие, юноши ходили осматривать стада, пасшиеся на росистых лугах, и счастлив был скотовод, чьи стада благословлял Аполлон.

Они шли мимо зреющих пажитей, и нивы, по которым скользил взгляд Аполлона, дарили щедрый урожай.

После полудня Аполлон и Гиацинт отдыхали в дубраве, слушая арфу Эола, а вечерами Аполлон собирал поэтов, которые читали ему оды, воспевавшие красоту, дружбу, любовь.

— Мой божественный друг, я благодарен тебе за то, что я самый счастливый человек на земле, — уверял каждый день Гиацинт Аполлона, и в словах этих не было ни тени лести или неискренности.

Однажды оба красавца — бог и человек — долго оставались на берегу реки. Они купались, в камышах ловили голубых стрекоз, соревновались в метании диска. Их дружба была чудесна, и им было так хорошо друг с другом.

Должно быть, они чересчур расшумелись, ибо из воды вынырнула нимфа и окликнула их:

— Эй вы, озорники, нельзя ли потише? Мой отец лег отдохнуть после обеда.

Аполлон, повернувшись к реке, опустил руку с диском, занесенным для броска. И увидел красавицу, не виданную даже среди дочерей богов: белое, как молоко, лицо, зеленые, точно водяные травы, волосы, а груди — налитые спелые яблоки. От изумления он выпустил диск, и тот покатился в воду.

— Красавица, кто ты такая? И кто твой отец? — спросил Аполлон.

— Мой отец речной бог, а я — его дочь Дафна, — гордо отвечала нимфа.

Даже боги способны влюбиться с первого взгляда. Случилось это и с Аполлоном. Ему казалось, что воздух раскалился и только воды реки могут охладить тело. Не согласись дочь речного бога выйти к нему, он отказался бы от прекрасных утренних зорь, от поэзии, даже от дружбы Гиацинта, только бы разделить с Дафной свою судьбу и остаться с ней, — хоть примаком в водяном царстве тестя.

— Дафна, прекраснейшая из прекрасных, я — бог света Аполлон. Выйди ко мне и раздели со мной мою любовь и царство! — предложил Аполлон нимфе.

Дафна тряхнула мокрой головой, и голова ее украсилась короной из сверкающих капель.

— Ты — прирожденная повелительница, даже прекрасная Елена не может соперничать с тобой! — воскликнул Аполлон, протянув Дафне руки.

— Ты горяч, как твое солнце. — Нимфа опустилась в воду, только белое лицо ее покачивалось над потоком, словно водяная лилия.

— Дафна, если ты не выйдешь ко мне, я кинусь к тебе. — Воспылавший страстью Аполлон хотел броситься в реку.

— Постой, не баламуть воду, отец спит — разбудишь его раньше времени, он рассердится и поднимет на реке такие волны, что все лодки перевернутся, — остановила Дафна Аполлона, решив остудить огненную страсть бога.

Подняв со дна реки диск, она кинула его Аполлону со словами:

— Пускай нашу судьбу решают боги. Я полюблю того из вас, кто, метнув трижды диск, дальше кинет его.

Бедный Гиацинт! Он от души желал другу победы, но от волнения у Аполлона дрожала рука, и два первых броска оказались неудачными, а Гиацинт, как ни поддавался другу, метнул оба раза дальше Аполлона.

В третий раз Гиацинту метать не пришлось. Разъяренный Аполлон замахнулся и, метко прицелившись, швырнул диск ему в голову. Гиацинт упал и уснул вечным сном. Дафна была потрясена. Благородный юноша погиб по ее вине!

К ночи, когда над кипарисами поднялся круглый месяц, из реки вышли Дафна и ее подружки. От лучей месяца они зажгли белые, красные, голубые, розовые и желтые свечи и воткнули их в землю, увлажненную кровью Гиацинта.

Вдруг из ближней рощи показалась огненная фигура, еще издали обжигавшая жаром.

— Бежим, нимфы, это Аполлон! — закричала Дафна и кинулась прочь.

Бедная дочь реки, боги отомстили ей, они помутили ее рассудок и указали ей неверное направление— не к реке, а к открытому полю. Горячий ветер уже обжигал ей ноги, страстное дыхание обдавало шею.

Отчаявшаяся Дафна призвала богиню судьбы и попросила превратить ее в лавр. Желание Дафны исполнилось, и перед Аполлоном вырос лавр.

Боги, как и тираны, никогда не признают своей вины, даже если становятся убийцами. Не овладев Дафной, Аполлон продолжал ревновать ее к Гиацинту. Пришел на место гибели друга и взмахом руки погасил свечи.

Аполлон никогда больше тут не появлялся и не знал поэтому, что свечи эти расцвели, как цветы, и испускают запах, резкий, как предсмертный крик юности о несбывшемся счастье. Гиацинты.

ЗАЯЧЬЯ КАПУСТА

Надоело Косому каждый день листья клевера жевать да ольховую кору грызть. Забрался Заяц на крестьянский огород и давай только что посаженную капусту уписывать. Умял Заяц уже немало свежих, сочных листьев, как вдруг приходит крестьянин. От удивления руками всплеснул.

— Послушай, Косой, — говорит крестьянин Зайцу, который уже наелся досыта и рот утирает. — Такого уговора у нас с тобой не было. Я на твою долю не сажал. Коли ты теперь все сгрызешь, так у меня ни одного кочана не вырастет, нечего мне по осени квасить будет.

— Квасить? — удивился Заяц. — На что капусту квасить? Она и так вкусна.

— Да куда ей теперь до квашеной? Ты лучше огород не трогай, а зимой приходи ко мне квашеной капусты отведать.