Сказки о воображаемых чудесах

Отчасти потому, что там вас окружали те самые люди, от которых вы и сбежали на Занзибар: белые, европейцы, туристы — мзунгу, как называют их местные, «красные бананы». Белые внутри, но красные снаружи, стоит им побыть пару часов на солнце. Очевидно, на острове растет какая-то порода бананов с красной кожурой.

А отчасти потому, что место и правда было не фонтан. В колониальные дни в гостинице «Эфрика Хаус» располагался английский клуб, но, с тех пор как англичане отчалили в 1963 году, заведение постепенно стало приходить в упадок.

Но вы приходили сюда не поглядеть на побитые молью охотничьи трофеи на стенах, не насладиться посредственным сервисом у барной стойки. Вы приходили, чтобы сесть как можно ближе к краю террасы, заказать пиво, дождаться, пока вам его принесут, и полюбоваться на солнце, погружающееся в Индийский океан. Там, прямо за горизонтом, находилась континентальная Африка. Удивительно, что ее отсюда не видно, думал Крейг. На самом деле было не важно, далеко она или близко отсюда — в двадцати милях или в тридцати, — если смотреть на карту, остров Занзибар казался лишь клещом, прицепившимся к огромному слону по имени Африка.

Официант угодливо скользил между столами и расставленными в беспорядке стульями; Крейг заказал у него светлое пиво «Касл». То был странный усталого вида уроженец Северной Африки, и коричневые штаны у него держались на поясе с пряжкой в форме змейки. Примерно такой был у Крейга, когда он ходил в школу — в тринадцати тысячах километров отсюда, на востоке Лондона.

Ему было неудобно заказывать «Касл», да и не хотелось, чтобы его видели с этим пивом в руках (стаканов в гостинице «Эфрика Хаус» не полагалось). Этот напиток был из Южной Африки, и все знали, что он местного розлива. То есть по сути, ничего плохого в этом не было, но все же если люди видели, что вы пьете такое пиво, то они могли подумать, будто вы и сами из Южной Африки. Покупать южноафриканские товары не возбранялось, но быть самому оттуда — другое дело.

Крейг не был родом из Южной Африки и не хотел, чтобы про него так думали, но не так велик был его страх, как нежелание снова отведать пива «Сафари», которое делали в Танзании, или кенийского «Таскера». В первом было слишком много дрожжей, а второе было таким жиденьким, словно это не пиво, а моча летучей мыши.

Он уже третий вечер подряд проводил в этой гостинице и теперь был готов к тому, что люди думают, что он, возможно, родом из Южной Африки. Конечно, он остановился не в этой гостинице — о Боже, разумеется, нет! Его номер располагался в отеле «Мейзсон», в нескольких минутах пути отсюда. Кондиционер, спутниковое телевидение, ванна и душ, а еще бизнес-центр. Последний пункт и решил дело. А также тот факт, что платила за него газета.

Крейг снял резинку с хвоста и встряхнул светлыми волосами. Зачесал их назад, чтобы ничто не торчало, и снова нацепил резинку. Он снял свои большие темные очки от «Окли» и ущипнул переносицу большим и указательным пальцами. Надел очки. Сощурился на солнце, которое все еще находилось над скоплением слоистых облаков: тем самым скоплением, из-за которого посетители «Эфрика Хаус» вот уже третий день подряд не смогут насладиться закатом.

Крейг осмотрел террасу сквозь темные стекла. Он наблюдал за людьми, причем на этот раз у него была определенная цель. Новости об исчезновениях явно не мешали туристам приезжать на Занзибар. По большей части происходило это потому, что и новостей-то никаких не было. Ни для одной стороны это не составляло особой проблемы, создавать кризис никому не хотелось. Одна семья из Саттон Колфилда, вся в слезах: «Сара просто не могла уйти с кем попало, она хорошая девочка»; заплаканная мать-одиночка из Стратклайда: «От Луизы не было вестей уже три недели». Этого было недостаточно, чтобы заинтересовать таблоиды; крупные газеты не брали такие материалы, если не были уверены, что за всем этим есть какая-то реальная история. Сенсационная история. А раз новостей не было, то и в печать попадать было нечему.

Крейг взялся за историю Сары, прочтя эмоциональное письмо ее матери, которое она написала редактору его газеты. Он сказал выпускающему редактору, что по доброте душевной не может и думать о том, как хорошие люди сидят на краешке своего икеевского дивана в цветочек и ждут, рыдая, когда зазвонит телефон. Нет, это невыносимо, особенно если люди эти живут в Саттон Колфилде. Но МакНилл, вот уже три года принимавший статьи от Крейга, знал, что этот юноша брался за репортаж лишь тогда, когда за ним стояла добротная история. А так как присутствия журналиста на месте в тот момент не требовалось, МакНилл разрешил ему уехать. Ну так, втихую. Ни правительство Танзании, ни полиция Занзибара не признавали наличия проблемы — по иронии, она могла слишком навредить зарождающемуся туризму этих стран, — поэтому Крейгу нужен был какой-то благовидный предлог. Его придумала сестра Крейга, которая фотографировала для разных изданий дикую природу.