Сказки о воображаемых чудесах

Так Гордон пошел в кошачью школу. Каждый день он садился за свою личную крохотную парту. Вокруг него сидели сто котят и почти взрослых лоботрясов, только и мечтавших о том, как бы накинуться на этого мышонка и вволю поиграть, прежде чем проглотить его. Он научился вылизывать шерстку. Узнал, как точить когти, как наблюдать за происходящим, притворяясь, будто спишь. Посещал курс по Обращению с Собаками, и еще один под названием «Как спускаться с деревьев», ведь это гораздо сложнее, чем взбираться наверх, а также побывал на серьезном научном семинаре о различных смыслах выражения «Плохой котик!». Лично Гордону больше всего нравились занятия по Видениям, где речь шла о волшебных вещах, которые видят лишь кошки: величественные фигуры предков, скользящие мимо; замки вдали; таинственные леса, полные чудищ, на которых нужно охотиться… Профессор, который вел курс по Видениям, говорил коллегам, что не встречал таких блестящих учеников.

— Съесть такого ученика было бы преступлением, — возглашал он повсюду. — Постыдным, непростительным, самым вкусным преступлением в мире!

Поначалу уроки по ловле мышей проходили несколько скомканно: обычно учитель просил одного из студентов побыть мышью, а в случае с Гордоном Директор посчитал, что это было бы слишком рискованно. Но Гордон сам настоял, чтобы за ним гонялись, как и за любым другим студентом. Мало того, что его ни разу не поймали (ну ладно, почти ни разу; был один голубой перс, который умел резко менять направление), так еще, когда пришла его очередь гоняться, оказалось, что у него врожденный талант. То, как он с первого раза мастерски исполнил Прыжок-Полет, заставило всех учеников вместе с учителем сесть навытяжку и зааплодировать. Гордон трижды поклонился и исполнил этот номер на бис.

Были также уроки по правильному обращению с людьми: как лежать на коленях, как воздерживаться от царапанья мебели, даже если чувствуешь, что просто вынужден это сделать, как поступать, если тебя берут на руки дети и как просить еду или внимания так, чтобы люди звали других людей поумиляться. На этих занятиях Гордон нередко грустил. Вряд ли он когда-нибудь станет настоящим „человеческим“ котом: кому охота держать на коленях мышь или чесать ее за ушами, пока она мурлычет? И все-таки на уроках по обращению с людьми он ловил каждое слово (как и на всех остальных), потому что все кошки знали: тот, кто лучше всех закончит семестр, съест Гордона, и они учились старательно как никогда. Директор говорил, что они — лучшие ученики за историю школы, и открыто планировал сделать это традицией, по одной мыши в семестр.

Когда объявили оценки и были подсчитаны баллы, первое место поделили двое учеников: Гордон и голубой перс. Они шли нос к носу, ни один не опережал другого ни на кошачий усик. В действительно важных предметах вроде Бега и Прыга, Лазания, Подкрадывания и Ожидания, Пока Жертва Забудет, Что Ты Еще Там; и на тех курсах, что учат хорошему кошачьему тону: Умывание, Хвостовой Этикет, Элегантный Зевок, Сон в Неподобающих Позах и Как Раздобыть Достаточно Еды и Не Выглядеть Жадиной (как начальный курс, так и занятия для продолжающих!) — во всем этом Гордон с голубым персом лидировали, оставив остальных далеко позади. Кроме того, они умели мяукать на пяти различных диалектах: персидском, абиссинском, сиамском, бирманском (который мало кто осваивает, помимо самих бирманцев) и на упрощенной версии тигриного.

Но в семестре может быть только один Лучший Кот; ничьи недопустимы. Чтобы решить этот вопрос раз и навсегда, Директор объявил, что Гордон и голубой перс встретятся в поединке по ловле мыши.

Перс и Гордон при всем при этом неплохо ладили, поэтому они, соблюдая предосторожности, пожали друг другу лапы, и Перс промурлыкал: «Без обид».

— Конечно, — ответил Гордон. — Если кому-то и суждено меня съесть, я бы хотел, чтобы это был ты.

— Вот это я понимаю дух соревнования, — сказал Перс. — Надеюсь, так и будет.

— Но этого не будет.

И у Перса не было ни единого шанса на победу. Как только они заняли свои позиции в густонаселенном мышином районе, Гордон сумел напасть из засады, перехитрить и загнать в угол почти всех мышей (кроме самых быстрых), и сделал это так безупречно, с такой элегантной беззаботностью — так по-кошачьи, — что Перс в конце концов поднял лапы вверх и признал поражение. Перед всеми преподавателями и учениками факультета он провозгласил:

— Я сдаюсь! Гордон — кот куда лучше меня, и я не стыжусь признаться в этом. Если бы все мыши были подобны ему, коты бы стали вегетарианцами. — (Персы ужасно любят театральные жесты.)

Все предались безудержной радости и так шумели, что никто даже не возразил, когда Гордон отпустил всех пойманных мышей на свободу. Кошки ценят благородные жесты, да к тому же все уже пообедали.