Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила

Отведав плод познания, покидает свой рай – рай неведенья – и спускается на землю Ева. Для нее это удар – сильный и болезненный, но необходимый для зарождения жизни. Персефона и Инанна оказываются в подземном царстве, а опьяненная любовью Психея опускается вслед за своим возлюбленным на землю, а затем, по воле Афродиты, – все ниже и ниже в глубины преисподней. Все эти архетипы преодолевают тяжелый путь к взрослению, и каждая из них может поведать нам историю, которая обычно начинается с того, что наши герои не желают больше оставаться в первозданном раю неведенья, словно младенец в чреве матери. Это неосознанное младенческое состояние, которому отказано в праве на будущее, является результатом целой системы подавления и отрицания, необходимой их ранимой душе для самозащиты. Что же заключает в себе знание, страсть к которому вынуждает нас покинуть защищенную толстыми стенами крепостную башню и устремиться вниз головой – смело, но далеко не всегда привлекательно – к многострадальной земле, а зачастую и еще ниже, на твердокаменное дно преисподней? Если бы я задала этот вопрос великой богине Инанне, ее ответом было бы, что это изначальное познание себя, интуитивное глубинное восприятие природы и природно-женской части души, суть которой заключается в строго упорядоченном движении: подъем и спуск, смерть и рождение заново.

С древнейших времен, еще со времен нашей прародительницы Евы, надкусывание яблока стало символом познания. Мы можем даже слегка расширить эту тему, заметив, что познание в Ветхом Завете – это и полное слияние мужского и женского, света и тени. Таким образом мы плавно переходим к началу следующего действия в сюжете о Белоснежке: к воссоединению с мужским элементом души, с ее принцем-избавителем.

Посмотрела на нее своими злыми глазами королева и, громко захохотав, сказала:

– Бела, как снег, румяна, как кровь, черноволоса, как черное дерево! Теперь твои гномы уж не разбудят тебя никогда.

Вернулась она домой и стала спрашивать у зеркала:

– Зеркальце, зеркальце, что на стене,
Кто красивей во всей стране?

И ответило зеркальце наконец:

– Вы, королева, красивей во всей стране.

И успокоилось тогда ее завистливое сердце, насколько может подобное сердце найти себе покой.

Белоснежка – та же Персефона, которая отождествляется с белым, – съедает половинку красного цвета, символизирующего жизнь. Тень, представительница черного и красного, оставляет себе белую часть – цвет смерти; «плохая девочка», что внутри Белоснежки, больше не пытается скрыть свое истинное лицо: с тех пор как ее отказались принять и изгнали к теням, она чувствует себя мертвой.

Попробуем в несколько упрощенном виде обрисовать драму отверженного ребенка: он – теневая часть души «хорошего ребенка», та самая нежелательная часть, которую сослали в подсознание и чье существование отказываются признать как мать, так и ребенок. Эта часть прозябает в темнице, одинокая и озлобленная; она страдает от хронического чувственного недоедания, долгие годы чувствует себя медленно умирающей, возможно, и мертвой, но когда она обнажается, выбирается на поверхность и заявляет о себе, то способна затопить, залить злобой всю душу. Теперь это уже ангел мести, несущий на своих крыльях гнев, скорбь, депрессию и смерть.

Белоснежка уступает сцену своей внутренней тени. Она сдается, опускает руки, отказывается от борьбы, отступает и ищет убежища под покровом потерянного сознания. А тень – наконец-то сбылась ее давняя мечта – стоит сама против зеркала ее внутренней матери и говорит себе, что теперь-то она единственная, самая любимая, «самая красивая» девочка.

Покой овладевает ее завистливым сердцем, покой же удаляет из нее ядовитое жало. Теперь они отдыхают – они обе нуждаются в этом отдыхе. Вот уже скоро начнут просыпаться дремлющие в душе силы анимуса: теперь дело за ними, пора действовать!

В объятьях смерти, навстречу жизни

Смерть Белоснежки