Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила

Подобно шекспировским ведьмам, поджидающим Макбета на распутье, встречают нас на жизненных перекрестках старые женщины-регулировщицы, выбирающиеся из глубин нашего подсознания, чтобы обозначить резкий поворот – место перемен, иногда тяжелых, связанных с потерями, но и несущих в себе обновление, рост и познание; они дарят жизненно необходимые знания своим подопечным: Кирка наставляет Одиссея, как благополучно вернуться из Подземелья; Баба Яга отдает Василисе огонь, а бабушка Красной Шапочки – до своей болезни – дала своей внучке все, что могла, и вдобавок спряла, соткала и сшила красную шапочку.

Встреча с серым волком

На тропинке, ведущей вглубь леса, Красную Шапочку подстерегал Волк. Красная Шапочка понятия не имела, что это за зверь, и совершенно его не испугалась.

– Доброго утра, – сказал он.

– Спасибо, Волк!

– И куда же ты направляешься в такую рань, Красная Шапочка?

– К бабушке.

– А что у тебя в корзинке?

– Вино и пирожки, – отвечает, – мы испекли их вчера, чтобы бабушка окрепла и выздоровела.

– А далеко живет твоя бабушка?

– Далеко. Вон в той деревне за мельницей, в домике с краю, ты же знаешь.

Неожиданно, между тенями маленькой милой души, называемой здесь «Красная Шапочка», появляется острозубый безжалостный хищник, называемый «Волк». И несмотря на то, что они вроде никогда не встречались, Волк знает, что девочку зовут Красная Шапочка, а она, никогда ранее не видевшая волков, и, несмотря на то что ее мать категорически отрицала сам факт их существования, была уверена, что перед нею – Волк.

А так как вся эта история (которая в той же мере могла бы быть и сном) происходит в густой чаще подсознания одной и той же души, нам сразу становится ясно, что разговор идет о двух созданиях, глубоко знакомых друг другу, как и надлежит двум сторонам одной личности.

Они не нуждаются в представлении одного другому и сразу погружаются в беседу определенно личного характера. Волк забрасывает Красную Шапочку вопросами: дружески интимным «Куда в такую рань?» и требовательно любопытным «А что там у тебя в корзинке?». Исполняя роль внутреннего хищника, он делает все, чтобы показать, кто настоящий хозяин души. В это же время Красная Шапочка при первой возможности сообщает Волку, что бабушка больна, и тут же добавляет, что собирается ее вылечить. У Волка явно не хватает терпения, и он задает прямой вопрос: «Далеко ли живет твоя бабушка?», то есть хватит ходить вокруг да около, перейдем к делу – у Волка полно работы, ведь именно для этого ему и предоставили большую сцену. И девочка с готовностью дает ему подробный ответ: «Далеко. Вон в той деревне за мельницей, в домике с краю». И даже добавляет: «Ты же знаешь».

Ладно, подробное объяснение, но откуда она знает, что волку все это известно?

«Даже четырехлетний малыш не может не усомниться в поведении Красной Шапочки, которая, отвечая на вопрос Волка, дает ему четкие указания, как добраться до дома бабушки. К чему такие точные детали, как не для того, чтобы быть абсолютно уверенным, что Волк достигнет своей цели?» – так рассуждает (и совершенно справедливо) Бруно Беттельгейм в его книге «Очарование волшебных сказок»[54]. Хочу сразу отметить, что женщины, которые не впитали в себя образ надежной матери; женщины с неполным самосознанием или те, кто не готовы признать теневую сторону своей души из-за ощущения своей неполноценности (ведь они действительно не живут полной жизнью), склонны вступать в связь с внешним хищником, который посвящает их в свои жестокие игры, где они исполняют роль лакомого кусочка. Такое положение вещей удобно для обеих сторон: вблизи хищника всегда находится кто-то, о кого он может беспрепятственно поточить свои зубы, а жертва всегда может обвинить его в своих страданиях, не вынуждая себя признать, что этот самый «злодей» есть не что иное, как внешнее проявление элемента внутреннего саморазрушения.

Подобного рода ситуации таят в себе большую опасность: живое воплощение внутреннего хищника может нанести тяжелую рану, но без того укрепляющего, придающего стойкость эффекта, который наблюдается при погружении в подсознание и при встрече с притаившимся там хищным началом. Внешний хищник лишает нас сил и заглушает малейшие попытки внутреннего диалога.