Сказки Освии. Подвиг на троих

– От тебя пользы никакой. Только помеха.

И, уже закрывая двери, крикнула:

– Мое оружие не трогать! За Дэми отвечаешь головой!

Пока Коля воодушевленно и с удовольствием рассказывал Дэми новую сказку, а Василика ходила по своим наемничьим делам, я решила опровергнуть ее заявление, что от меня никакой пользы, и одновременно немного ей отомстить за обидные слова. Где мастерская Освальда, я уже знала.

Мною был открыт каждый ящик в его комнате. Правда сказать, я проводила свой обыск так, чтобы оставить как можно меньше следов. С Василики станется сначала меня наказать, а потом уже разбираться, правильно она поступила или нет.

Все мастерские магов были в чем-то похожи. Переполненные взрывчатыми веществами, ядами, опасными травами и схемами вида человека изнутри, они могли повергнуть в шок не посвященных в тонкости людей. Мастерская Освальда была образцовой. Их с Василикой дом был настоящей крепостью из-за того количества оружия и опасных веществ, которые в нем хранились, а благодаря превосходному куполу дом мог держать круговую оборону, даже если бы пал весь город.

Книги стопками лежали на полу, подоконнике, столе и под столом. Реактивы и ингредиенты заполняли все горизонтальные поверхности, делая мастерскую удобной для своего хозяина и непроходимым лабиринтом для всех остальных. Наведение порядка в этой комнате могло грозить смертью тому, кто поднял на нее руку с ветошкой. Однако именно этот беспорядок делал ее живой, наполняя магией, которая отмечала место, где жил человек-творец.

На стене напротив стола висел портрет, на котором непривычно нарядный Освальд и Василика с длинными до пояса волосами стояли обнявшись. Это был портрет, нарисованный в память об их свадьбе.

Художники, которые брались рисовать такие портреты, были из тех, что делают все быстро и не умеют останавливаться на чем-то подолгу. В Освии они не были популярны, а вот в Аскаре ни одна свадьба не обходилась без них. Задачей художника было запечатлеть новобрачных счастливыми и прекрасными, до того как их прически растреплются, одежда перепачкается, а кто-то из гостей испортит настроение недостойным поведением или вульгарной свадебной традицией, которых во всех странах хватало с избытком.

Художнику, рисовавшему Освальда и Василику, удалось запечатлеть момент полного счастья. Уверенными решительными штрихами он прорисовал дорогое корсетное платье невесты и белый костюм жениха. Но главное, мастер каким-то чудом передал на своем полотне обычно неуловимые на картинах любовь и радость.

Я долго не могла оторвать глаз от портрета, пока со стороны окна не раздался странный звук. На подоконнике в старой разбитой чашке рос тот самый чернолист, который использовали для ядов. Это он при виде меня хрюкнул, видимо, требуя полива. Чернолист был неприхотливым и полезным растением. Он питался преимущественно насекомыми, использовался в зельях, а главное, нуждался в уходе и внимании всего раз в год – идеальное сочетание для комнатного растения мага.

Вот только была у него одна странность, которую не мог объяснить никто. В природе чернолист прекрасно себя чувствовал, питаясь кроме насекомых только дождевой водой, но стоило его забрать в дом, он начинал требовать для полива настойку очередки. Причем иногда так настойчиво, что кусал мага за пальцы. К счастью, как я уже говорила, полив ему требовался всего раз в год.

В углу на полке стоял прозрачный сосуд с вращающейся голубой жидкостью. Это был генератор купола. Он был едва виден из-за книг и склянок, и достать до него можно было только потратив не меньше десяти минут на предварительную уборку. Это наводило на мысль, что генератор работал давно и без перебоев.

Было видно, что мастерскую мужа Василика оберегала как святыню. Если она и заходила сюда после исчезновения Освальда, то не искала ничего внимательно. В ней победила женщина, а не наемница. Как наемница, она должна была перерыть тут все в поисках следов, но как женщина сохранила комнату нетронутой.

У Освальда было три шкафчика, забитых травами, порошками, камнями и жидкостями в склянках. Такому запасу мог позавидовать любой маг. Надеюсь, он не посылал своих студентов на болота вылавливать редкие компоненты для себя. Если посылал, может, кто-то из них его и похитил, за вредность.

Мой обыск ничего не дал. Я села за стол Освальда и достала бумаги из верхнего ящика. Увы, ничего интересного не оказалось и там. Я хотела уже все сложить на место, как из растрепанной стопки бумаг мне на колени выпал розовый конверт, резко пахнущий духами. На нем витиеватым убористым почерком были выведены строки на мертвом языке. Они сговорились, что ли? Язык переставал быть мертвым. Я твердо решила, что, когда все это закончится – займусь его изучением, чтобы больше никто не испытывал мое любопытство.